У меня перехватило дух, сердце затрепетало птицей в груди и тело вспыхнуло только от одного его взгляда.

Несколько шагов, и Державин оказался возле меня. В ту же секунду подхватил на руки, и я обвила ногами его торс. Смотрела в его потемневшие глаза. Зрачки расширились, вытесняя голубой цвет. Видела в его взгляде пламя, и оно передавалось мне. В животе все стянулось от его тяжелого взора. Понимала, что пропала. Тону и не хочу всплывать на поверхность.

Державин впился в мои губы, и мы слились в поцелуе. Голодном, необузданном. Мы целовались так, будто не виделись целую вечность. Бились зубами, прикусывали губы, и сплетались влажными языками. Я с трудом понимала, где мы и что происходит вокруг. Петя шел куда-то, удерживая меня под ягодицы, словно пушинку, не переставая пить мой рот.

Обнимала его, запустив пальцы в волосы и перебирая густые пряди. Голова кружилась, а по венам растекся жар. Блондин прижимал меня спиной к стене, блуджая руками по моему телу. Сжимал попу. забираясь мне под футболку, лаская кожу. Петя взлетел по лестнице и, задевая косяки, ввалился в спальню, тут же падая вместе со мной на кровать.

Прокладывал дорожку из поцелуев от подбородка к уху, всасывая мочку и лаская ее языком. Я залезла под его футболку руками, сгорая от нетерпения как можно скорее соприкоснуться с обнаженной кожей Петра. Кожа к коже, душа к душе.

Снова столкновение ртов, и я начала стягивать с него футболку, покрывая поцелуями мускулистую грудь и каждый рисунок, покрывающий его сильное тело,. Блондин оторвался от меня, встав на колени, стягивая футболку. Потянул меня на себя и, зацепив край моей футболки, избавился от нее, отправляя следом за ней бюстгальтер. Поймал мои губы, жадно вылизывая рот, и снова уронил меня на спину, спускаясь влажными поцелуями по шее вниз, сжимая ладонями груди и перекатывая между пальцами соски.

Трусики промокли насквозь и между ног все пульсировало, требуя прикосновений и ласк. Петя ртом накинулся на мою грудь, посасывая и лаская языком соски. Колючая щетина в сочетании с мягкими губами и горячим языком создавала невероятное ощущения. Я задыхалась. Сжимала его волосы и царапала плечи от нетерпения.

Полетели куда-то джинсы вместе с трусиками, и нежную плоть обдало прохладным воздухом. Петя отстранился, снимая с себя остатки одежды и смотря прямо мне между ног.

Вспыхнула от непристойности ситуации, сводя ноги вместе.

– Не смей! – встал между моих бедер так, чтобы я не могла закрыться, и руками сильнее развел мои колени в сторону. – Ты безупречная, Наташ. Хочу смотреть на твои губки. Аккуратные, розовые и блестящие от твоих соков, – понизил голос и звучал еще более порочно этот змей искуситель. – Так и манят, чтобы я попробовал их.

Закрыла лицо руками, сгорая от смущения от подобных разговоров.

– Наташа, – позвал Петя. – Мотылек, – проговорил чуть мягче. – Посмотри на меня.

Прикусив губу, убрала руки от лица, посмотрев на парня. Петя стоял у кровати, обхватив член ладонью, и двигал рукой по его длине вверх-вниз. Никогда не видела ничего настолько развратного. На кончике блестящей розовой головки выступила прозрачная капля, призывая размазать ее. Державин выглядел таким мужественным и неотразимым, что сложно было осознать, как человек без одежды может производить настолько сильное впечатление.

Это зрелище оказалось порочным и в то же время завораживающим, что я не могла отвести взгляд в сторону. Петя встал коленями на матрас, обхватывая мою стопу и поднимая ее к своим губам. Целовал взъем, щиколотку, колено, опускаясь ниже по внутренней стороне бедра и повторив все то же со второй ногой, замер перед моим лоном. Раздвинул пальцами губки и подул на клитор.

– Ах, – вырвалось из груди.

А в следующий миг широкий язык накрыл мою промежность, слизывая влагу и засасывая губки так же, как он делал это с моим ртом, проникая прямо в лоно. Выгнулась дугой от переполняющих ощущений. Так остро, так горячо. Тело мгновенно объяло пламенем. А напряжение внизу живота стало нестерпимым.

– Петя, Петя… – повторяла имя, что теперь навсегда останется для меня синонимом удовольствия и порока.

Он всосал клитор, проникая пальцами во влагалище и натирая стенки. Живот окаменел и тело скрутило в оргазме. Закричала. Лоно пульсировало, и по телу растекались отголоски удовольствия.

Петя поднимался вверх, покрывая меня поцелуями. Нашел мой рот, целуя глубоко и страстно, не давая нашему огню погаснуть. А я не могла насытиться его губами, его вкусом. Он словно заколдовал меня, сделав зависимой от себя и своих губ.

– Девочка моя, – прошептал Петя. – Свела меня с ума.

Нашел мою ладонь, переплетая пальцы, и накрыл ею каменную эрекцию.

Ощутила тонкую шелковую кожу и выпирающие вены. Распахнула веки, встречаясь с темным, затянутым похотью взглядом, сжимая горячий и твердый член.

– Хочу, чтобы ты меня трогала, – хрипло проговорил Петя, снова горячо целуя меня.

Двигала рукой в заданном темпе. Как только поняла, как именно это делается, Державин убрал свою ладонь, отдавая мне контроль над собой. Твердый и толстый ствол не получалось обхватить полностью. Трогая его, ужаснулась, как эта штука влезла в меня прошлой ночью.

Поцелуи становились нетерпеливее, горячее. Петя накрыл мой лобок рукой, сразу же нажимая на чувствительный комок, массируя его.

Мы уже не просто целовались. Это больше походило на животное облизывание, покусывание. И чем четче я ощущала приближение оргазма, тем сильнее я теряла контроль над собой. Взрыв разлетелся судорогами по телу. В глазах помутнело от удовольствия. Петя накрыл мою руку своей, помогая довести его до разрядки.

Горячие капли брызнули мне на живот, и только тогда мы оба замерли, обессиленно раскинувшись на кровати.

Глава 51

Пётр

– Ну здравствуй, сын, – раздался в динамике голос отца.

– Отец, – даже не поприветствовал.

Все наши разговоры формальны до скрежета в зубах и лишены какой-либо эмоциональности. Кроме хорошо скрываемой друг на друга злобы. – Чем обязан?

Никогда он не звонил мне просто так. Наше общение сводилась к перечню указаний с его стороны и моего противостояния его воле. Стоило ли говорить о каких-то теплых отношениях, когда единственным пятном в идеальной жизни моего родителя оказался я сам. Не вписывающийся в его новую семью и не желающий потакать отцовым прихотям непутевый первенец.

– Надеюсь, ты не забыл о моем юбилее?

Сначала во мне вспыхнул гнев, что он вообще смел предположить подобное. А затем злость переключилась на меня самого. Я ведь реально забыл. Совсем вылетело из головы, какой сейчас месяц и тем более дата. И пусть у нас с отцом