Когда он дошёл до последней строфы, Арина эхом отозвалась:

– …Ты мне награда на Земле, мой город с синими глазами витрин и окон на заре…[1]

Она помолчала и добавила:

– Я тоже очень люблю это стихотворение.

И грустно спросила:

– А ты знаешь, что его уже нет?

– Да. – Константин слышал, что поэт умер за два года до этого, в том же две тысячи шестом, что и маленький Костик, совсем ещё не старым человеком. Ему не было и шестидесяти.

– Вот его нет, а мы с тобой вспоминаем его стихи. Удивительно, правда?

– Правда, – кивнул Константин и не выдержал: взял её руку, лежавшую на коленях, обтянутых узкой форменной юбкой, – это же здорово. Я уверен, что ему это было бы приятно.

– Наверняка. – Арина руки не отняла, словно Константин имел право так делать, и дальше они ехали, переплетя пальцы. – Он занимался любимым делом. И теперь его помнят благодаря этому…

– Я бы хотел тоже вот так… найти своё дело. Мне кажется, у каждого человека есть талант. Абсолютно у каждого. Надо только понять, в чём ты талантлив, и обязательно себя попробовать в этом деле.

Арина слушала внимательно и кивала:

– Я тоже так думаю. И никогда не поздно купить краски и бумагу и начать писать картины, или петь, или научиться фотографировать.

Константину было так легко с ней, что он, сам не замечая того, говорил о самом главном, о том, что его всегда занимало:

– А если человек, например, хотел стать врачом, но по каким-то причинам не вышло? И вот ему тридцать-сорок лет, и кажется, что жизнь проходит мимо. Есть работа, но нелюбимая. Что же делать такому человеку?

Арина ответила так быстро, будто давно уже обдумала это и знала, что сказать:

– Мне кажется, что главное – не сдаваться и не считать, что всё позади и никогда уже не найти себя, что теперь впереди только рутина. Это же не так. Надо подумать, хорошенько подумать, что ещё ты можешь сделать? Ведь таланты бывают разные. У кого-то, например, редкий дар быть потрясающим отцом или мужем. Это ведь тоже не каждому дано. Почему бы тогда не развивать этот свой талант, правда? А другой или другая могут слушать, как никто другой, и людям легче после бесед с ними. Это же тоже талант!

А ещё… Ещё нужно уметь радоваться каждой мелочи и не забывать свои детские мечты и фантазии. Ведь если попробовать их воплотить в жизнь, может получиться что-то… что-то настоящее…

И тут… Тут Константин не выдержал и рассказал ей про свою мечту. Ещё никогда и никому он не рассказывал об этом. Даже с Валерией Алексеевной тогда в самолёте он о чём только не говорил. Но не об этом. А тут вдруг взял и всё вывалил на женщину, которую видел… сколько? Да меньше десяти раз видел, а разговаривал и вовсе три с половиной раза. А вот не смог удержаться.

Они уже давно доехали до гостиницы, но вместо того, чтобы выйти из машины, сидели и разговаривали, по-прежнему держась за руки. Медленно угасал долгий летний московский день, и мимо шли гуляющие люди, а обычно не слишком склонный к долгим беседам Константин всё говорил и говорил. Ему иногда казалось, что его мечта – мальчишество. Но в глазах Арины он видел понимание и интерес. Когда он замолчал, она негромко сказала:

– Это потрясающая идея. Её вполне можно реализовать. Если сделать грамотную рекламу, постояльцев будет много, я уверена. Ты уже присмотрел место?..

Константин хотел ответить, но тут заметил двух мужчин, которых уже видел. Именно они были в Красноярске вместе с Мирой. Их появление рядом с отелем, в котором работала Арина, означало только одно: Лена Поснова не обманула и не ошиблась, люди из Братства нашли Миру и здесь. Близорукая Арина не поняла, почему он напрягся, но почувствовала это и вопросительно посмотрела на него.

– Вон те люди, которых я видел в Красноярске с Мирой, – негромко, как будто их могли услышать, объяснил Константин.

– Где?! – испуганно вскинулась Арина.

– У фонаря. Видишь?

Она выпрямилась на сиденье, вытянулась в струнку и сощурила близорукие глаза. Этого оказалось недостаточно, и Арина снова, как и пару часов назад во внутреннем дворе отеля, указательным пальцем потянула уголок правого глаза, превратив его в узкую щёлочку, всмотрелась в мужчин и кивнула:

– Это они. Они нашли нас. Лена была права. Чего они ждут? – Её голос звучал почти спокойно, только напряжённая складка между бровей выдавала волнение.

– В Красноярске я видел троих мужчин, а здесь только двое. Может быть, они как раз и ждут этого третьего?

– Да. Наверное. К нам на дачу тоже приходили трое. Нет Светломира. Это правая рука Даниила. В смысле, Венцеслава.

Арина всем корпусом повернулась к Константину.

– Костя, пожалуйста, давай въедем во двор, и я выведу Миру. Нам нужно срочно уезжать отсюда!

Ничего не говоря, он повернул ключ и мягко тронул машину. Они проехали буквально в метре от так и стоявших под фонарём амбалов. Один из них нервно тыкал в кнопки мобильника.

– Он, наверное, Светломиру звонит! – вскрикнула Арина.

– Ничего, мы всё равно успеем раньше них. Им ещё нужно пройти внутрь. А у вас прекрасно работает служба безопасности, да и швейцар не лыком шит. Мимо него и муха не пролетит.

– Да, он у нас такой, – кивнула, чуть улыбнувшись, Арина.

И Константин снова, совершенно не к месту и не вовремя почувствовал себя счастливым. Если Лену Поснову улыбка делала хорошенькой, то Арину – неотразимой. Во всяком случае, так казалось Константину.

Мира ждала её с нетерпением. Едва Арина вошла в номер, дочка вихрем слетела с кровати и подскочила к ней:

– Мама! Тут такое было!

– Тихо, тихо. – Арина ладонью потрогала лоб девочки. Он был холодным и чуть влажным, будто температура только что спала. – Я знаю, доченька. Я почти всё знаю. Одевайся скорее, мы уезжаем.

– Как? Почему? – вытаращила глаза Мира, но тут же опомнилась и стала быстро собираться. Арина молниеносно запихнула вещи дочерей и свои в сумку, застелила постель, навела относительный порядок и поманила дочь за собой.

Увидев во дворе джип Константина, Мира ахнула:

– Вот это да! У нас появился подельник? Я же говорила, что вы круче Бэтмена, Константин Дмитриевич! – вместо приветствия жизнерадостно констатировала она, забравшись в салон и пару раз подпрыгнув на кожаном сиденье и от избытка чувств звонко похлопав по нему ладонями.