– Дядя был настоящим мужчиной, не смей так говорить! – Усилившийся акцент выдавал волнение. – Не знаю, чего взбрело в голову воевать с нами, но лично тебе Баха точно ничего не сделал!

– Мужчина?! Будет мужчина ребенка кромсать на части? Будет посылать видеозапись с этими зверствами отцу? А?

– Погоди… – Исмаил казался искренне удивленным. – О чем ты говоришь? Совсем не в себе? Никто бы на такое не пошел, более того, узнав о чем-то подобном, мы бы сами этого человека отцу отправили! За кого ты нас принимаешь?

– Вон диск на плеере лежит… Посмотри, – Стас тер заметно вспухшую скулу, он, против своей воли, поверил Исмаилу. – Скажешь, за кого вас после этого принимать!

Незваный гость подошел к телевизору…

– Ну, убедился? – Через некоторое время Хабаров вернулся с кухни: не хотел еще раз смотреть страшную запись. – Что теперь скажешь?

– Сука… – процедил Исмаил сквозь зубы. – Вот сука…

– Я про то же. Баха…

– При чем тут Баха? – он вскочил. – Это Карен, ублюдок. Я поэтому и пришел!

– Что? – удивился Стас. – Какой Карен?

– Помощник Бахи. Он его «заказал» и место занял, пес. Он же, кстати, вас с Бийцевым в деревне валить собирался…

– Но ведь когда случилась перестрелка в деревне, Баха был еще жив! Значит, он послал…

– Нет, – Исмаил махнул рукой. – Тема была кареновская, он только сказал, что деньги хорошие можно срубить с нашего обидчика, Трофимова. Баха предпочитает… предпочитал не знать о делах своих людей – так безопаснее для клана. Карен обещал все рассказать, когда получит, но денег не было – вы их отбили…

– Значит, запись… – Хабаров задумался.

– Да. Ее сделал Карен, дядя ничего не знал.

– Зачем ты тогда пришел? Что нужно?

– Помощь. Это в твоих интересах. – Исмаил устроился на диване. – Люди Карена знают о тебе, «спалили» в Монзино, ждали у больнички… Слышал, как он говорил дяде, что лучше тебя убрать, чтоб головной боли меньше.

Стас почувствовал, как по телу скользнул липкий холодок страха.

– Зачем? Трофимова нет, дело он сделал… – кивнул на DVD-плеер. – Какой смысл вешать на себя еще один труп?

– Карен – зверь, – Исмаил пожал плечами, – да еще и тупой: не умеет работать. Договариваться – не в его правилах: если человек становится помехой, он его убирает.

– Хм… – Хабаров задумался. – И что ты предлагаешь делать?

– Убьем Карена, – сказал равнодушно, – отомстишь, заодно обезопасишь себя, а я…

– Займешь его место? – цинично закончил Стас.

– Нет, – кажется, Исмаил говорил правду. – Вернусь на родину. Здесь у меня нет шансов – кто я такой? Племянник, хоть и с именем… Уберут с дороги.

– Тогда зачем тебе жизнь Карена? Уезжай, и все.

Исмаил задумчиво смотрел в окно.

– Дядя сделал для меня много добра. Это у русских слово «добро» то же самое, что деньги… Хотя и у нас таких хватает – везде есть твари, есть нормальные, но я не из таких. Поэтому оставить убийцу с победой… нет. «Решу» Карена, совесть будет чиста, и уеду.

– Похвально, – Стас произнес без иронии, скорее уважительно. – Но мне надо подумать. Вдруг ты врешь и Карену я даром не нужен… Позвоню тебе.

– Хорошо. Запиши номер… – Хабаров вытащил телефон и записал цифры. – Буду ждать звонка. Только не тяни, я говорю вполне серьезно, относительно тебя уже есть решение.

Он прошел к двери и обернулся:

– Да, кстати… обрати внимание на бежевую «пятерку» возле подъезда. Можешь подойти поздороваться: по твою душу стоят, ждут команды хозяина. Только без оружия не подходи, мало ли что…

– Так у меня нет, кроме ножа…

– Вот, – на тумбочку лег «ПМ», – пользуйся. Ствол чистый, но, сам понимаешь, если «мусора» возьмут – не отвертишься.

– Понимаю. Ты где будешь, если что? – Хабаров быстро проверил пистолет.

– Неважно. Просто звони – сам приеду. Бывай.

Хабаров закрыл за гостем дверь. Судя по всему, сдача с поличным откладывается на неопределенное время: Стас понял, что, если за ним следили, знают теперь адрес Маши с Настюшкой. Нужно кончать парней в «пятерке»… Хотя нет, скорее всего, они доложили хозяину о передвижениях объекта. Тогда… кончать Карена? А вдруг Исмаил врет – сказать красивые слова проще, чем жить с ними в согласии. Вдруг Стас никому не нужен – даже, скорее всего, действительно не нужен, зачем? Таким ходом можно усугубить положение – до этого момента особых преступлений Стас не совершил, идет по делу как соучастник…

За всеми этими рассуждениями Хабаров не замечал, что убийство больше не вызывает в нем каких-то особых переживаний, – инструмент решения возникающих проблем, и не более того.

– Слушаю.

– Рома, привет… Не отвлекаю?

– Здорово, Хабаров. Да нет, не особо. – Следователь шуршал бумагами. – Как обычно, пишу макулатуру ради пьяницы, укравшего копеечный набор посуды. Ты по делу?

– Да. – Стас задумался, как лучше спросить. – Только не хотелось бы по телефону…

– Намекни хоть – если серьезно, встретимся где-нибудь…

– Карен.

– Так… – протянул Поспелов. – Это серьезно. Знаешь пивную на Шумковской?

– Где Жоржик Пуля кошельки воровал? – Хабаров улыбнулся. – Да, знаю. Когда?

– Через два часа. Со мной, скорее всего, еще один человек будет… – Рома замялся. – Нужно, чтобы он присутствовал. Рассказать ничего не могу, только если он сам захочет…

– Посторонние… – Стас напрягся. – Дело такое…

– Тут все чисто, ручаюсь. Он сможет в любом случае помочь.

– Ладно, пусть приходит… Но всей информации при нем дать не смогу – не обессудь.

– Договорились. До встречи.

* * *

Пивная на Шумковской славилась отличным, всегда свежим пивом и вполне приемлемыми для отдыха ценами. Заведение простое, выдержанное в духе старых таверн: деревянные лавки, столики, по стенам развешены фотографии двадцатых годов… На маленькой сцене «живая» музыка: красивая девочка грустно поет о превратностях судьбы. Несмотря на день, шумно: гостей много, под потолком клубится сигаретный дым, громко встречаются друг с другом рюмки…

Стас, простояв в пробке, немного опоздал к назначенному времени. Войдя в зал, не сразу увидел Поспелова – следователь и еще один неприметный мужчина сидели в дальнем углу, скрытые от посторонних глаз.

– День добрый, – Хабаров уселся на свободный стул. – Как пиво? – кивнул на кружку неизвестного, приглашая к разговору.

– Ничего, – мужчина чуть заметно улыбнулся. – Хотя в Москве пробовал лучше.

«Ого! Москвич!»