Мысли о Бладсвордах не покидали Экрога. Он мог бы предположить, что в его доме завелись враги, шпионы, хоть тот же Ватч с легкостью и, можно сказать, даже с охотой предал бы лорда, тем более за титул, богатства или хорошую должность в Санфелле. В таком случае удивительные способности регента превращались в умение пользоваться информацией и просчитывать наперед ходы противников. Однако всю жизнь занимающийся выведыванием тайн и секретов, Экрог прекрасно понимал, как огородить себя от подслушивающих и подсматривающих. Он обращал внимание на слуг и стражу и большинство по-настоящему важных переговоров предпочитал проводить без свидетелей. Лишь ограниченное число людей, в которое ранее входил и Ниллс, знали о намерении лорда сбежать.

По пути в Санфелл хозяин Миррорхолла сумел расположить к себе воинов. Убедить мужей помочь сбежать прикидывающемуся невиновным пленнику не удалось, но он сумел узнать, что лорд Дримленс у регента. Рыцари рассказали, что в один из дней Форест отправил отряд; вероятно, регент дал ему четкие распоряжения, и спустя два цикла рыцари привезли похищенного два года назад наследника западных земель.

Редгласс безмолвно поражался, пока его доставляли до столицы, а в тюремной камере, одной из тех, что предназначались для лордов, горестные мысли становились лишь отчетливее и навязчивее с каждым проведенным в четырех стенах часом, пока не достигли своего апогея и не вынудили Экрога пугаться любой тени. Он понимал это, но ничего не мог с собой поделать.

Продолжая подозревать неладное, правитель более не желал садиться на кровать, он не видел хвороста, но это ничего не значило. Форест мог слишком многое, а проклятие, которое он наслал на неугодного мужчину, никуда не отступило.

Уже после рассвета к милорду, продолжающему бродить по небольшой комнатке, заявились слуги и двое придворных из верных Клейсу. Они сообщили, что в этот день должен состояться первый суд и мужчине следует умыться и переодеться.

То, что Экрога не станут казнить, пока вокруг слишком много свидетелей, и то, что есть шанс получить оправдательный приговор, вселило немного уверенности в лорда. Еще лучше он почувствовал себя после теплой воды и в чистой одежде.

В Большой зал, где должно было состояться заседание, Редгласс прошел с небольшим сопровождением, один из слуг последовал с лордом до предназначенного провинившемуся места и сообщил, что будет рядом, если что-то потребуется. Кроме Экрога на скамье для обвиняемых сидел и закованный в кандалы темноволосый юноша. Лишь однажды он поднял голову, и его зеленые глаза, показавшиеся заплаканными, оторвались от разглядывания пола. Он напоминал убитого приятеля – Рогора, молодого, когда тому едва исполнилось шестнадцать, – соседи часто бывали друг у друга, их отцы поддерживали хорошие отношения. Но правитель Холдбист выглядел достойно до самой смерти, уверенным, сдержанным, бесстрашным. Этот же мальчишка, в лишенных гербов одеяниях, слишком грубых и простых для знатного человека – разумеется, Экрог узнал Робсона, хоть и не сразу, – был напуган и жалок. Понял ли последний сын Рогора, кто стал его соседом, или нет, Редгласс не разобрал, юнец был поглощен самим собой.

На стульях с высокими спинками, тех, которые располагались на пьедестале немногим ниже трона, восседали лорды. Одного взгляда на них Экрогу хватило, чтобы страх сковал его и в горле пересохло. Верд Флейм что-то вещал Раялу Глейгриму, Рорри Дримленс обиженно смотрел на Редгласса и сидел, обхватив одной рукой другую, рядом со златовласым юнцом, разодетым в зеленые с белым одеяния. На груди у того красовалась птица.

Вайткроу прибыл на суд. Он покинул север и проделал долгий путь, а значит, Форест не станет останавливаться. Рядом с златовласым Вихтом расположился средний сын Мертора Фореста, Ласс, – единственный, кто выглядел более или менее добродушно. Он склонил голову, приветствуя Редгласса при встрече, и пожелал тому хорошего дня.

Лорды Андерхэд, Эйджлесс, Фейриблум, Вилстронг, леди Лоудбелл и другие представители Ветвей и Малых Ветвей, включая даже Лавстормов – вассалов Редгласса, расположились на стульях по обе стороны от возвышения. Рядом с ними, на одной из скамей, сидели командующий Шинфортом, несколько рыцарей, какие-то крестьяне в одеждах с заплатками, пара приличного вида мужей, несколько смутно знакомых женщин и… Ниллс.

Предатель, который раньше был почти что членом семьи и Магистром шпионажа, все время пристально смотрел на мужчину, и от этого становилось не по себе больше, чем от осознания происходящего. Вид надменного Клейса Фореста лишь дополнял картину. Экрог был вынужден признать, регент и впрямь сотворил нечто невообразимое – заполучил Ниллса, вернул Рорри, собрал лордов и подданных лорда Редгласса, настроил их против правителя… Словно знал, что и как делать. Словно специально собирал доказательства вины хозяина Миррорхолла. Такое обилие свидетелей, и особенно знати, свидетельствовало о том, что регент желал закрыть вопрос и сделать это раз и навсегда. По всем правилам и законам избавиться от неугодных.

Единственным непонятным моментом для правителя было наличие сына Рогора, да еще и в кандалах. Ротр был мертв, а Робсон никоим образом не был причастен к деяниям Экрога, кажется, они виделись года два назад, еще до похищения Рорри, Холдбисты останавливались в Миррорхолле на обратном пути после Праздника лета. Лишь под самый конец Редгласс понял, в чем вина Холдбиста – лорд нарушил указ Его Высочества и поспешил на помощь Глейгримам. Экрог сам рассказывал об этом Рогору, он же и предполагал недобрый исход для юноши, но трепет перед Клейсом Форестом мешал верно мыслить.

Как начался суд, Редгласс не помнил. В какой-то момент он осознал, что люди, один за другим, начали рассказывать обо всех его смертных грехах, не было ни одного, кто не высказался, кроме Ниллса, прибереженного напоследок, и Рорри. Мальчишка смотрел взглядом брошенного щенка на лорда, и когда Форест попросил его выступить, отказался. После более настойчивой просьбы регента Дримленс что-то промямлил, а после и вовсе вскочил на ноги и выбежал из Большого зала. В этот момент Экрог, впервые за долгое время, испытал некоторое облегчение. Без западного правителя регент маловероятно сумеет обвинить Редгласса хоть в чем-то и доказать причастность к развязыванию войны. Экрог бывал у Дарона в удачное время? Они давно общаются и наведываются друг к другу, вернее, наведывались. Рорри видели в Шинфорте? Вероятно, командующий перепутал, и если он поймет, что его правителя могут оправдать, то сразу же откажется от любых слов, он и без того испугался, когда увидел Экрога на скамье. Ватч не мог подтвердить ни одно деяние родственника, так как был мертв, Эриза ни за что не станет доносить на мужа, да и Клейс не пожелает тащить женщину, которая ждет ребенка, в Санфелл. Только один Ниллс мог все испортить, но никто не поверит простолюдину и слуге – мало ли что вынудило того обозлиться.

Бывший Магистр шпионажа вскочил со скамьи, чтобы последовать за Рорри. Рыцари не хотели отпускать его, но регент дал «добро», и Ниллс быстрым шагом вышел из зала. Все молчали, а Экрог про себя готовил оправдательный монолог – он более всего боялся слов бывшего пленника, даже больше, чем раскрытия планов, которым мог угрожать восставший слуга. Если обстоятельства сложатся удачно, то вскоре Редгласс сможет поехать домой. И как только он освободится, он не остановится, пока не уничтожит Ниллса, Куора и всех родственников этой семейки. Надо было сделать это еще много лет назад. Сколько же прошло с тех пор? Пятнадцать зим? Хэг еще не успел родиться. Семнадцать?