– Я так понимаю, не желали и Бладсворды.

– С чего бы? Бладсворды только в легендах благородные последователи Старскаев и их вечные подданные. Может, так оно когда-то и было, но не в Эпоху Альянсов уж точно. Восточным лордам не чуждо ничто человеческое, в том числе и жажда власти, и они боролись за нее так же рьяно. Я не знаю, вернее, не помню, что об этом написано, но в конце концов Старскаи сумели повлиять на многие роды. Когда пришла Эпоха Королей, лорды еще не знали, каких порядков придерживаться, и выбрали Санфелл в качестве первого временного центра королевства. Не в прямом смысле, разумеется. Но временное превратилось в постоянное. Старскаи не пожелали уступать своих прав, их род за века стал называться королевским. Думаю, месторасположение столицы всех земель также повлияло, хоть ее и пытались переносить десятки и даже сотни раз.

– Я не понимаю, почему нельзя было отыскать место, где, например, пересекаются какие-то земли, и поставить замок там. В центре. Это же разумнее.

– А где именно? Границы владений всех лордов менялись с каждой войной, заключением какого-то союза или чем-то подобным. Все перетягивали одеяло в свою сторону и считали, что именно на их земле необходимо построить королевский замок. А еще желательно в придачу доверить их роду честь управлять Ферстлендом. Поскольку согласия так и не удалось найти, Санфелл вновь и вновь оставался самым приемлемым вариантом. Решение откладывали до коронации следующего короля, и так повторялось из раза в раз, пока наконец об этом вопросе не позабыли. Теперь мало кто помнит, что по-настоящему столицу так никто и не выбрал, никаких бумаг об этом нет, а статус Санфелла, по летописям, как столицы просрочен уж сотни на две лет. Но люди привыкли. Привыкли лорды, привыкли короли, привыкли торговцы и крестьяне. Полагаю, никто даже не задумывается, что главным городом Ферстленда может быть какой-то другой.

– Может, Санфелл выбрали потому, что там был большой замок? – Лайтор проявлял интерес, а Рирзу нравилось делиться приобретенными знаниями. В отличие от моряка, он забывал отхлебывать из кружки.

– От замка в этом месте на тот момент осталось одно воспоминание – первый король из Старскаев был вынужден править, проживая в небольшом доме и устраивая церемонии на площади. Лишь его внук смог почувствовать себя полноправным королем, но, насколько я помню, спустя меньше чем сотню лет после восстановления Санфелла часть его вновь была разрушена. Повезло, что не столь значительная, но тем не менее. Замок в столице превращался в руины раз в сотню лет, и дважды, если верить летописям, на его месте оставалось лишь пепелище.

– Ты интересовался историей этого замка? Зачем?

– Нет, я специально не искал о нем никаких сведений. Но меня отправляли обучаться вместе с братьями, чтобы я не опозорил честь дома при разговоре с кем-либо, и потому многие знания так или иначе у меня остались. Засели.

Рирз мог гордиться – Лайтор умолк и не отвешивал никаких шуточек. К сожалению, долго важничать не вышло, на горизонте показался порт Дримленсов. Бастард осушил свою кружку и поднялся на ноги – правда, лишь со второй попытки.

– Расскажешь после, что ты мне налил?

– Расскажу. Уж лучше этим наслаждаться, чем травиться твоей бурдой. Хочешь поскорее узнать, двигаться нам дальше или нет? Не торопись, нам все равно нужны припасы, слишком уж много ты набрал для короля – наша еда не влезла.

– Попридержи коней с припасами, может статься, что у нас поменяются планы.

Сын Рогора сошел на берег одним из первых. Сопровождение он с собой взял, но небольшое – лишь для того, чтобы не стать жертвой любителей грабить обеспеченных людей, ни с кем вступать в споры он не планировал. Добрые люди за звонкую монету подсказали ему, где искать Главного птичника.

Статный мужчина в самом расцвете лет, с ухоженной короткой бородой, опрятный, в камзоле, на котором был вышит вореб в золотом с красным круге, закатав рукава, согнулся над ведром и полоскал в нем какую-то неприятно пахнущую тряпку. Рирз помнил, что вышитая птица являлась отличительным знаком птичников, который позволял им приобретать некоторые вещи без оплаты и проходить в замки, чтобы передать срочное или сугубо личное послание, а цвета вокруг помогали понять, какой Великой Династии служит этот человек.

– Доброго вам дня! – громко поздоровался бастард. – Любезный, где бы мне птичника Главного найти?

– Да перед вами он, Ваша Милость! – Мужчина выпрямился, бросив тряпицу на край ведра, и отряхнул руки. – Чем могу быть полезен?

– Вы? Что же творится в королевстве, если Главный птичник города соизволил самолично полы мыть?

– Так культисты ж эти повылезали отовсюду. Да милорды, что порядки наводят, также повыскакивали. А еще болезни, голод и восстания. Как всегда, когда неспокойное время. Помощники были, аж два юнца, и ученик имелся, прилежный, надежды подавал – глядеть одно удовольствие. Да куда там? Одного помощника след простыл – поди убили где, уж три цикла как. Второго – болезнь сломила, а ученик-то что сын родной был, на речи сладкие повелся, балбес, к культистам примкнул. Его, как и прочих, без разбору и суда вздернули на площади. Тело так и висит, не дали почести отдать и земле предать, как надо. Как сын был, как сын, но нет же, весь ум проклятые еретики выбили и теперь…

Мужчина снова встряхнул руками и горестно вздохнул. Рирз не жалел незнакомого мальчишку-мертвеца, да и старика тоже, но традиции и здравый смысл требовали не молчать.

– Мне очень жаль. Плохо терять тех, к кому привязался, но ты же можешь взять себе других людей в помощники и ученики.

– Не могу, Ваша Милость, – второй раз мужчина обращался так к Рирзу. Бастард не сразу понял, что, желая соответствовать предполагаемому титулу, стал одеваться в родовые цвета и в одеяния из тканей, указывающие на его положение в обществе. Это вынуждало его вести себя совсем иначе, а окружающих – уважать собеседника. По крайней мере, в полумраке помещения его вполне могли принять за советника лорда. Пожалуй, Рирз зря нацепил одеяния с гербом, рано еще для такого, но не раздеваться же в башне посреди города?

– Почему?

– Память о потере свежа. Помощника б взял, да некого. Перевелись все толковые. Бестолковые мне не нужны, я без них скорее сам управлюсь. А королю писать – так у него своих дел много.

– Попробуй, может, тебе пришлют какого-нибудь молодца посообразительнее, – посоветовал Рирз. – Да, насчет послания я и заглянул. Не приходило ли мне письма? Милорд Вайткроу отправить должен был.

– Милорду Холдбисту? Приходило-приходило. Сейчас, милорд. – Главный птичник, молчаливо признавший ошибку и сменивший обращение, открыл записи, пролистал, а после последовал к сундуку, ключ от которого болтался у него на шее. Оттуда он вынул небольшой кусок папируса, свернутый в тонкую трубочку.

Рирз положил на стол золотую монету за беспокойство и добавил к ней еще десять за молчание. Птичник ловким движением собрал их, и они исчезли в столе. Сразу же, при сыне Рогора, мужчина с птицей на одежде достал перо и большими кляксами замазал запись о полученном послании.