холодным смехом, похожим на кусочки льда. Она встала позади Элары, и связала ей руки за спиной. Элара застонала, не в силах сдержаться, когда только зажившая рана открылась, и горячая липкая кровь потекла по её спине. Передняя часть её платья упала вниз, обнажив грудь, так как Элара не могла его больше держать. Ей было так больно, что она даже не чувствовала смущения.

— Давай сойдёмся на том, что я лучше знаю, как разговорить жалких смертных, вроде тебя.

Джем наклонилась к ней так близко, что Элара почувствовала исходивший от неё запах. Тошнотворный аромат гниющих роз наполнил её нос.

— Будет немного больно, — прошептала она, и Элара закрыла глаза.

Боль пронзила череп Элары, и она начала раскачиваться взад-вперёд, стиснув зубы и стараясь подавить крик. Это было хуже, гораздо хуже, чем удары ремнём по спине.

Эларе казалось, что ей в голову вонзились лезвия и начали разрезать её сознание на ленты. Она дёрнулась изо всех сил, стараясь не закричать, чтобы не доставить удовольствие Джем. У себя в голове она увидела Джем, стоящую перед ней — снаружи и внутри — а затем её голос прогрохотал:

— Где ты была?

Элара плюнула на неё, и её снова пронзила адская боль. Она начала вырываться из своих пут и едва не прикусила язык.

Голос Джем сделался спокойным, как гладь пруда, когда она снова спросила:

— Кто тебя прятал?

— Пошла ты, — задыхаясь, проговорила Элара, и её сознание снова пронзили иголки.

Горячая боль почти заставила её потерять сознание, но когти, вцепившиеся в её мозг, не отпускали и не давали ей впасть в забытье. Нечеловеческий крик вырвался из её рта. Элара сжала челюсти и начала трястись.

— Я обыщу всё твоё сознание и найду то, что ты любишь, а затем уничтожу, — прошептал голос Джем.

Элара согнулась, тяжело дыша, и слёзы потекли у неё из глаз. Собрав остатки сил, она засунула мысли об Энцо, Гелиосе, и обо всём, что произошло с ней в последние несколько месяцев, в воображаемую коробку. Затем она заперла её и засунула в глубины своего сознания. Лицо Джем исказила ярость, а Элара оскалилась на неё.

Следующие несколько часов Элара провела в такой сильной боли, какую никогда раньше не чувствовала. Снова и снова когти Джем царапали по её сознанию в поисках информации о последних месяцах. Самообладание Элары начало медленно улетучиваться. Её рот раскрылся в немом крике, так как Джем заглушила её. Всё её тело застыло в агонии.

Наконец, она услышала, как стул оттащили назад. Элара не знала, сколько сейчас времени, и сколько времени прошло — несколько минут или дней?

— Когда всё это закончится, твоё сознание перестанет тебе принадлежать, — прорычала Джем.

Она почувствовала, как Звезда с силой схватилась за её сознание, и начала кричать и брыкаться. Но в итоге Джем оставила её в темноте.

Элара начала делать большие глотки воздуха, её голова и глаза ужасно болели. Всё её тело трясло от боли и шока. Она откинулась на стуле, не обращая внимания на раны на спине, и погрузилась в спасительную темноту.

— Элара? — неожиданно прошептал чей-то голос. — Элара? — снова прошипел он, на этот раз громче. Это была София.

— Соф, — сдавленно проговорила она.

— Они мучали тебя? — проговорила София напряжённым голосом. — Я слышала крики.

— Моё сознание.

Элара сжала зубы, всё ещё испытывая острую головную боль.

— Эта стерва пытается обыскать моё сознание.

Из Софии вырвалось такое неприличное ругательство, что будь они в других обстоятельствах, Элара бы рассмеялась.

— Ты хорошо держишься.

— Не знаю, как долго я смогу скрывать правду.

— Тебе надо перетерпеть. Джем это скоро наскучит; я видела, как она работает. Её подогревают гнев и ревность.

— Сколько? — зарычала Элара.

— Не знаю. Но обещаю, что это не будет длиться вечно. Ариэт скоро выпустит тебя отсюда. Для своей новой игры.

— Какая привлекательная альтернатива.

София издала смешок.

— А что насчёт тебя, Соф? Если он заберёт меня?

— Обо мне не волнуйся. Я кое-что придумала, на случай, если он это сделает. Обещаю.

Её слова не успокоили мысли Элары, но головная боль была такой сильной, что ей в итоге пришлось поддаться ей и, испытав блаженное облегчение, она снова отключилась.

Следующий день, и бесчисленное количество других, прошли как в тумане, так как Джем приходила к ней, пытаясь сломать её тело и разум.

В последний раз она вошла внутрь камеры с радостью, и начала искажать её воспоминания, доставая из них те крупицы информации, до которых могла дотянуться. Ей нравилось сосредотачиваться на родителях Элары, превращая её счастливые детские воспоминания в кошмары, а предсмертные крики её родителей в слова «это твоя вина». Но Элара продолжала хранить воспоминания об Энцо и о своём убежище в запертой коробке, скрытой в дальнем углу её сознания и закопанной так глубоко, что даже Джем была не в силах её найти. Темнота манила и утешала её каждую ночь, невесомая и приветливая. Это было всё равно, что оказаться в объятиях ночного неба.

Но в один из дней, который оказался хуже, чем предыдущие, молитвы Элары остались не отвеченными. У неё начался жар, раны на её спине воспалились ещё сильнее, кожа стала липкой и горячей. Из-за жара ей стало сложнее удерживать своё сознание, которое Джем постепенно разбирала на части, сантиметр за сантиметром.

Раздался знакомый скрип открывающихся дверей, и она увидела своего отца.

— Нет, нет, нет, нет, — зарыдала она, забиваясь в угол. — Это не по-настоящему, это не по-настоящему, это не по-настоящему.

Она слышала, как за стеной кричит София, но её крик звучал очень далеко, поскольку всё её внимание было обращено на мираж, стоявший перед ней.

— Дорогая, это я, — сказала фигура, и голос короля был таким тёплым, что она начала плакать, глядя ему в лицо.

— Это я, и я просто хотел, чтобы ты знала, — теплота в его взгляде сменилась злостью. — Мы умерли из-за тебя.

Элара судорожно всхлипнула.

— Это не по-настоящему. Ты Джем. Ты не мой отец.

В мгновение ока образ изменился, и теперь перед ней сидела уже её мать. В её глазах отразилась печаль.

— Он прав, дорогая, — произнесла она певучим голосом. — Это сделала с нами ты. Если бы ты не родилась, Звезда не упала бы с неба.

Элара замотала головой, почувствовав холодное прикосновение руки матери к своему лицу. Она снова зарыдала, испытывая неимоверный шок от встречи со своими родителями. Она постоянно повторяла в голове мантру о том, что «это не по-настоящему», что это Звезда Обмана делала то, что у неё хорошо получалось. Но крики