С Урсой они познакомились в службе поддержки клиентов одной компьютерной приставки для видеоигр. Это было как раз, когда бабушка Кэт умирала. Она совершенно ослепла, я была в упадочном состоянии тут один злой позвонил стал мне мозги сверлить gimme a manager I want to talk to your manager you are not you are nothing you are nobody I don’t want to talk to you I want my compensation I want my console now I want to talk to your manager[31] ну и я его слила а перед тем наговорила ему такого что даже вспоминать не хочу я и не думала что такое могу сказать человеку ну довел он меня. Мне повезло. Урса была моим кочем[32], она слушала запись этого разговора и стерла его. Сказала, что слила бы его раньше меня. Сказала, что понимает меня. Знает о болезни моей бабушки. Сочувствует. Я растаяла, она меня обняла, и как-то у нас завертелось. One leads to another[33], как говорится. Урса никогда не афишировала своей ориентации, но меня не проведешь. Я видела, как она смотрит на меня. К тому же она знала про меня. Я же никогда ничего не скрываю. I am openly gay. Только открытые отношения. Мы оттуда сразу ушли в Runaway оформляли поездки на паромах. А потом в SAS и до сих пор там, представляешь, уже почти пять лет, обалдеть, как время летит! Слушай, ты так похожа на Татьяну Маслани. Yrsa, kom hit! Hon är ju lik Tatiana Maslany, inte sant? Är hon inte det?[34]

Аэлита удивилась.

– Кто это такая?

– Как это кто такая Татьяна Маслани? Еще скажи, что ты не смотрела Orphan Black.

– Нет.

– Да ты что! Ты все на свете пропустила! Впрочем, это хорошо! Мы все вместе посмотрим. Урса, где наш блю-рэй с сериалом? Это наш любимый…

* * *

Во время первого визита Кэт намекнула, что им тут вдвоем не очень-то весело.

– Место мрачное, темное, кругом пауки и мыши… Через неделю после этого Кэт заметила, что Аэлита здорово прогрессирует в шведском, но все-таки идеально было бы, если б она жила в Швеции или в какой-нибудь семье, где говорят только по-шведски, и даже думала, куда бы пристроить девочку, ничего не придумала, как вдруг ее осенило.

– Ты могла бы пожить у нас! Правда! Если б ты пожила у нас, то в считаные месяцы выучила бы язык!

После этого разговора случился странный, метеорологами не предсказанный шторм, настолько сильный, что Кэт позвонила Аэлите и попросила ее не приходить.

– Не выходи из дома совсем, – кричала в трубку Кэт (вокруг нее стоял какой-то жуткий треск, будто стучал отбойный молоток), – потому что это какой-то кошмар, в Кадриорге падают ветки, ломаются деревья, у нас сорвало провода, мы совсем без света, крыша потекла. Мы с Урсой едем на такси ночевать к моему отцу. Ради бога, оставайся дома. Я тебе позвоню!

На следующий день было тихо, в Кадриорге было много работников, которые убирали обломки ветвей, мели дорожки. Кэт встретила Аэлиту на трамвайной остановке и без приветствий сразу сказала, что теперь совершенно точно ей необходимо перебираться к ним, потому что они с Урсой вдвоем там никак не могут жить.

– Она по ночам ходит на тренировки или бегает в парке, а я остаюсь одна, и это невыносимо, потому что я боюсь. К тому же замки в доме такие ненадежные, всегда кто-то должен оставаться дома. А мы с Урсой работаем, иногда по ночам. Если ты будешь жить с нами, ты нас здорово выручишь, и тебе не придется платить за уроки. Подумай, насколько это выгодно. Ты будешь платить небольшую долю за аренду, это гораздо меньше, чем за уроки. Хозяйка ничего не будет знать о тебе. Мы попробуем тебя устроить к нам в SAS на полставки – там нужны люди, для начала английского достаточно. Пожалуйста, соглашайся!

Аэлита подумала и согласилась.

– Только я буду переезжать постепенно, – сказала она.

– Это так здорово! Мы устроим тут настоящий сквот!

* * *

– You do not have Internet? Yrsa, are you kidding?

– I know it’s retarded but this is it[35].

Аэлита сказала, что может пригласить друга, который исправит ситуацию. Урсу это привело в бешенство.

– Ingen man sätter sin fot i det här huset! Inte en enda man![36]

И заперлась у себя в комнате.

Кэт сказала, что ей надо поговорить с Урсой, потому что она на дух не переносит мужиков. Аэлита вступилась за друга.

– Он не мужик. Он – гот. Ему восемнадцать. Компьютерный гений.

– Хорошо. Я это ей объясню. Гот – это очень хорошо. Это большой плюс.

Его все звали Гарри, он считал себя самым крутым готом города Таллина. Так он и выглядел. Весь в коже. Ошейник с шипами. Браслеты. Пирсинг. Татуировки. Черный лак на ногтях. Синяя помада. Напудренное лицо. На майке портрет Питера Мерфи в клетке и надпись кровью: Bela Lugosi’s Dead. Он принес маленький саквояж и обтянутую скотчем коробку с рожками-антеннами, из которой торчали проволочки, доносился странный писк, сквозь неплотно пригнанные части коробки мерцали зеленые лампочки.

– Что это?

– Репитер. Он ловит wifi за версту. Э-э-э, да тут куча ленивых сетей. Цепляй – не хочу. Вот библиотека – ваще без ключа, хм, а вот музей, вот кафе какое-то…

– Кафе? У нас есть ключ, – сказала Кэт. – У нас есть код кафе, они нам давали… Мы что, можем отсюда ловить их сигнал?

– Легко. Типа клиенты.

– За сколько мы можем купить у тебя эту штуку?

– Девушки, вы имеете дело с джентльменом. Берите так. Будете съезжать, вернете, а пока пользуйтесь. В современном мире без интернета нельзя, а то еще превратитесь в пещерных медведей. Хотя, судя по всему, вам это не грозит.

Через пять минут он сделал им свою внутреннюю сеть, распахнул маленький саквояж и достал бонг.

– Покурим?

– Nej, nej, – замахала на него Урса.

Аэлита и Гарри пошли в парк.

Покурили самокрутку на скамейке у памятника Крейцвальду. Аэлита спросила Гарри, как у него дела в банде.

– Играете?

– Да, все ок. Слушай. Моя матушка с катушек съехала. Она смылась от этого двинутого как там его, который школу открыл. Короче, она услышала, что я к тебе иду, и попросила замолвить словечко.