Он даже императора не заметил, пока тот лично не подошел поздравить. И не ответил — за жениха отозвалась госпожа Серпентина.

— Он благодарен-с-с-с, ваше-с-с-с величес-с-ство. — И добавила, понизив голос: — Прос-с-сто, кроме «да-с-с-с», сказать-с-с-с ничего-с-с-с пока не с-с-сможет-с-с-с.

— Удобно, — усмехнулся император, поглядев на счастливца.

Тот покачнулся и попытался упасть в обморок, но в ответ нагина взмахнула хвостом (чуть не свернув при этом алтарь) и кончиком обвилась вокруг шеи жениха.

— Не с-с-стоит, — прошипела она. — Подниму-с-с-с.

— А на некоторых свадьбах жениху не нужно быть в сознании, — заметил император. — Недавно вот принца Океании женили, так за него все отец говорил. Вроде бы и с невестой он тоже спал, но это слухи.

Нагина с видом «все у вас, у людей, не слава богу» фыркнула.

— А что-с-с-с, жених-с-с-принц онемел от с-с-счатья-с-с-с?

— От ведра водки он онемел, — хохотнул император. — Стоять, кстати, тоже не мог — так его на церемонии к колонне прислонили. Если с двух сторон друзьями подпереть — так и совсем хорошо смотрится.

Госпожа Серпентина поглядела на Эрика. Тот выпрямился и бросил в ответ такой взгляд, после которого обычно вызывают на дуэль. А госпожа Серпентина лишь сказала:

— У нас-с-с с-с-с этим-с-с-с проще-с-с-с. Мы-с-с-с пос-с-сле брачной-с-с-с ночи-с-с женихов-с-с-с с-с-съедаем-с-с-с.

Император нахмурился и очень аккуратно от нагины отошел.

— Странно, ни в одном из трудов по изучению вашей расы я о таком не читал…

Госпожа Серпентина свистяще рассмеялась.

Император еще на шаг отошел.

— И что, всех съедаете?

— Только тех-с-с-с, кто не ус-с-спел убежать-с-с-с, — снова засмеялась нагина.

— Но позвольте, у вас же самой… десять детей, если мне память не изменяет? Хватало одной ночи?

— Ис-с-сменяет-с-с, пятнадцать-с-с-с. И тридц-с-с-сать мужей-с-с-с. Вкус-с-сные были-с-с-с.

Эрик побледнел еще сильнее и вместе с императором от нагины отошел к алтарю. Госпожа Серпентина залилась веселым (в ее понимании) смехом.

— Как вам не страшно с ней работать? — поинтересовался император, глянув на жениха. Тот закатил глаза. — Ну-ну, виконт, мужайтесь. Князем станете.

Эрик посмотрел на него таким говорящим взглядом, что императору даже додумывать не пришлось, куда он может засунуть свой титул.

— Но-но! — поднял палец его величество. — А то я обижусь и сошлю вас на каторгу в Океанию. Я, знаете ли, виконт, очень обидчивый.

Эрик истово закивал, а потом сложил руки, словно собирался молиться. Император жест понял, но в ответ только рассмеялся и отошел к своей скамье.

Часы на ратуше неподалеку пробили два. Императорский оркестр (подарок его величества), который до этого весьма визгливо настраивал инструменты, замолчал и чуть погодя заиграл свадебный марш. Эрик облокотился об алтарь и застонал ему в унисон.

— Госпожа, это мое место, — подскочила к Серпентине леди Эрина. — Вы должны стоять среди гостей.

Нагина усмехнулась, но с места не сдвинулась. А когда леди Эрина попыталась возмутиться и вызвать стражников, отпихнула ее к скамейке в первом ряду, где с тоскующим видом устроился граф фон Цветкофф. Там леди Эрина и осталась: Серпентину и жениха обступили мальчики из хора, впереди встал священник, взмахнул рукой…

В наступившей тишине к алтарю прошла болотная ведьма в цыганском наряде. Свистнула. И, нимало не пугаясь изумленных, заинтересованных и презрительных взглядов, позвала:

— Старый! Давай, помогай заносить.

Кощеев (между прочим, как и жених, затянутый в смокинг) подскочил и бросился к дверям. Пару минут спустя он вместе с ведьмой пронес по проходу — под свадебный марш — спеленатую в свадебное платье, как в смирительную рубашку, невесту. Вася выглядела еще страшнее, чем обычно, и что-то мычала сквозь кляп, перекрикивая музыку.

Священник открыл рот — так его, с открытым ртом, в сторону от алтаря и подвинули. Засмеялся кто-то из мальчиков хора, но бдительный стражник стукнул его по лбу, и смех на высокой ноте оборвался.

Кощеев с ведьмой споро поднесли невесту к алтарю и сначала попытались поставить ее вверх ногами. Невеста взвыла, а ведьма шикнула:

— Старый, совсем крыша от счастья поехала?

«Крыша, — думал священник, закрыв рот и стараясь наблюдать за этой суматохой невозмутимо. — Все это ради крыши!»

Невесту прислонили к алтарю слева от жениха. Рядом встала ведьма.

— Вразумлю, ежели что, — объяснила она.

Кощеев вернулся к своей скамье, улыбаясь от уха до уха. На лице, достойном вурдалака, эта улыбка смотрелась кошмарно.

Музыканты закончили играть, и в наступившей тишине заговорил священник — торжественно, красиво, что-то про семью как главную ценность и счастье найти вторую половину. Вася, вывернувшись, бросила взгляд на Эрика — счастья в этом взгляде никакого не было. Эрик ответил ей тем же. В глазах молодых читалось: «Это твоя вина!»

Запели мальчики. Им подыграл оркестр, а Василиса, выговорившись взглядом, принялась озираться. Увы, она наткнулась все на те же головы в окнах и дырах потолка, что и Эрик. Рядом с одной стороны стояла мать, с другой — декан. И около сотни глаз смотрели пристально, не отрываясь. В общем, выхода не было.

Эрик думал примерно о том же — удивительное единодушие жениха и невесты, — пока стоял рядом, дожидаясь, когда все это закончится.

А оно все не кончалось и не кончалось.

К трем часам священник уже слегка охрип, как и мальчики, зато оркестр наяривал все так же бодро. В четвертом часу Эрик попытался упасть в обморок уже по-настоящему, но тут святой отец поинтересовался — по традиции, — нет ли здесь кого-нибудь, кто знает, почему эта свадьба не может состояться.

Воцарилась тишина. Эрик с тоской смотрел на гостей, Вася, кажется, тоже. Ее за плечо еще и мать держала, чтобы, не дай бог, невеста чего не удумала. А что тут удумаешь, когда ты связана и все на тебя смотрят?

— Что ж, славно, — улыбнулся священник. — Тогда во имя…

Продолжить он не успел: двери церкви снова распахнулись, и от порога донеслось:

— Астанавитэсь! Эта — мая нэвэста!

Все повернулись на голос, и никто не видел, как счастливо вздохнул жених, а невеста вытянула шею и прищурилась.

— Васька, кто это? — громким шепотом поинтересовалась у нее мать. Потом спохватилась, вытащила кляп.

Вася вытерла губы о плечо, испачкав белую ткань алой помадой, и выдавила:

— А это папин. С испытания.

— А-а-а, — протянула Ядвига. — Надо же, и тут этот старый умудрился все испортить!