и он обожжет мне легкие. Я остановилась в двух шагах от него. Сердце колотилось так громко, что, казалось, каньон отражал это биение и оно стало единственным, что я слышала. Единственным, что чувствовала.

Выражение его лица было нежным, несмотря на нахмуренные брови.

– Айя.

Я тяжело сглотнула.

– Сайон.

Его алмазные глаза метнулись к Зайзи, Тью и Исту, – тот сжал посох и встал, дабы поклониться своему богу, – затем к узкому входу, прежде чем вернуться ко мне. Он выдохнул через нос, на мгновение перенося меня в середину лета.

– Упрямая женщина!..

Я улыбнулась.

– Можно подумать, ты удивлен.

– Нет, не удивлен. – Его рука дернулась, словно он хотел потянуться ко мне, но наверняка почувствовал силу жара между нами; я и так едва его выносила. Мне так хотелось почувствовать прикосновение Сайона, что я почти была готова обжечься вновь.

– Я боюсь за тебя, – прошептал он, приподняв бровь, – но больше не буду тебе препятствовать.

Спина у меня выпрямилась.

– Я разговаривал с Теретом, – продолжил Сайон так тихо, что остальные, вероятно, и не слышали. – Если надежда и есть, то в Ней. – Он провел золотистой, сверкающей рукой по золотистой, сверкающей бороде. – Мне очень жаль.

Не знаю, заслезились ли у меня глаза, ибо если и так, то жар моментально испарил влагу.

– Я найду Ее сердце, Сайон.

Он слегка склонил голову набок и посмотрел на меня с такой трогательной нежностью, что я вновь перенеслась в свою комнату в Рожане, к бессонным ночам и тихим беседам. К темно-золотистой коже, освещенной единственной свечой. К его пальцам в моих волосах, когда он шептал секреты, желания и обрывки обещаний, поскольку цепи запрещали ему лгать.

Не было ни огня, ни дыма, ни боли.

Я глубоко вздохнула, возвращаясь в настоящее. Пытаясь не замечать то, как в груди что-то медленно надрывается, будто меня, как холст, взяли за прореху и рвут на кусочки.

Сайон сплел руки, так же, как когда создавал мне кольцо.

– Я тебе помогу, – проговорил он. Между его пальцами образовалась тонкая цепочка, напоминающая те, что связывали его с небом. Сайон разломал ее на три части, которые стали тре- мя ожерельями. Он кивнул, и к нему подлетела Тью, чтобы забрать дары, и я отчаянно ей позавидовала: она-то может к нему приблизиться. Она, в своем обманчиво хрупком обличье, может к нему прикоснуться, а я – нет. Когда Тью уронила цепочки мне в руки, они были горячими, но мгновение спустя остыли до температуры тела.

– Они позволят вам вынести жар Матушки-Земли, – объяснил Сайон. – Ее сердце состоит из огня, и смертным туда не проникнуть.

Я вцепилась в цепочки, горло, подобно желчи, обожгла надежда.

– Значит… они позволят и к тебе прикоснуться?

Туча нашла на его лоб, и моя надежда по- тухла.

– Если бы только это было возможно, любовь моя… – Его взгляд опустился туда, где под одеждой скрывались шрамы. – Я бы подарил тебе такую в ту самую ночь.

Прореха в душе все росла.

– Тепло Матушки-Земли земное, как тепло вашего очага. Мой жар – небесный. Он не предназначен для смертных созданий.

Стиснув челюсть, я крепко сжала цепочки в кулаках, пытаясь обуздать разбушевавшиеся эмоции.

– Мне нужно, чтобы у тебя все получилось. – Его голос разносился по округе, как дым. Вокруг клубился жар, развевая юбку, давя со всех сторон, словно обнимая. – Ты обязана справиться, иначе… Если ты умрешь, я не переживу.

Эти слова сразили меня – не своей поэтичностью или громогласностью, а потому, что Сайон не мог лгать.

Мысленным взором я увидела на его теле трещины. Не от натяжения пут, а от сердца, разбитого, как и мое. Сердца, которое не способна исцелить никакая симфония времени.

Тем не менее я прошептала:

– Разве ты можешь такое заявлять? Ты бессмертен.

– Цепи сковывают Меня всю Мою жизнь, и люблю Я немногое. – Он придвинулся ближе, и я затаила дыхание, терпя жар. Так тихо, что наверняка услышала я одна, он сказал: – Вернись ко мне, Айя.

Я крепче сжала цепочки.

– Вернусь.

Воздух прорезал тихий свист, и рядом с Сайоном появилось незнакомое мне существо, состоящее словно из камней, но они не соединялись, а удерживались вместе каким-то волшебством. У него была форма стройного человека. Я вздрогнула, но не отступила.

– Сатто, – пробормотал он, не обращая внимания на остальных, – нужно спешить.

У меня поникли плечи.

– Война продолжается.

Поза Сайона отражала мою.

– Мы пытаемся отдалиться, – объяснил он, – но Луна не хочет оставлять Матушку-Землю, ибо использует богиню в качестве щита. – Он опустил взгляд на свои ноги, которые не касались Земли. – Вселенная во многом выиграет, если ты Ее разбудишь.

– Я разбужу. – Моя решимость укрепилась, когда я посмотрела в его полные надежды глаза.

Повернувшись к божку – или полубогу? – Сайон кивнул, и тот исчез так же быстро, как появился. Затем он затаил дыхание, и его фигура потемнела до красноты раскаленного железа, жар отступил еще немного. Казалось, это причиняло ему боль, тем не менее он шагнул вперед, сокращая расстояние между нами до одного маленького шажка, и наклонился, словно собираясь меня поцеловать. С бешено колотящимся сердцем я вздернула подбородок, подставляя ему губы. Жар все усиливался, пока не стал невыносимым…

Затем все исчезло. Бог-Солнце испарился, оставив меня в холоде и печали. Даже мои шрамы будто бы тянулись ввысь в поисках своего создателя.

Я вытерла одинокую слезу со щеки, прежде чем повернуться к остальным.

– Наденьте это, – велела я, протягивая тонкие цепочки из прекрасного белого золота. Зайзи, вытерев щеки тыльной стороной ладони, взяла одну, не сказав ни слова.

Ист подковылял ко мне.

– Он. Пылкий.

– Да уж. – Я улыбнулась, надевая собствен- ную цепочку, и взглянула на Тью. – Он дал мне только три. Ты в состоянии вынести Ее жар?

Впрочем, как бы она ее носила? Голова геометрического божка не касалась тела. Ей пришлось бы таскать украшение за собой. Тью взглянула на вход.

– Я не такая, как Ист. Я небесного про- исхождения. – На ее тельце переливался лавандовый отблеск. – Но я не знакома с Матушкой-Землей.

Наклонившись, я поцеловала ее полунимб.

– Я не готова тобой рисковать. Можешь остаться здесь и присмотреть за входом? Чтобы никакое зло за нами не последовало?

Она побледнела в неуверенности. Ист направил на меня посох и пообещал Тью:

– Я защищу. Ее. Ценой своей. Жизни.

Мерцание Тью замедлилось. Наконец она кивнула.

– Два дня, Л’Айя. Если вы не вернетесь через два дня, я пойду за вам. Если вы погибнете, то я вскоре к вам присоединюсь.

По коже пробежали мурашки.

– Сайон не столь жесток…

– Не из-за Его