Рядом мчится сэр Трайон Эдвардс, молодой еще и розовощекий рыцарь, глаза горят восторгом и счастьем.

— Ваша светлость, — крикнул он на скаку, — а правда, что при вашем дворе собраны самые-самые красивые девушки королевства?

Я покосился на его юное лицо с блестящими глазами. Юный виконт наверняка уже в мечтах ходит перед ними павлином, рассыпает комплименты.

— Может быть, — ответил я, — но я их не собирал.

— Но как-то же собрались?.. Вообще-то это вы, ваша светлость, должны выбирать, кому из провинциальных красоток быть фрейлинами при дворе и служить королеве.

Я напомнил сухо:

— У меня нет королевы.

— В данном случае, — поправил он себя, — королеве турниров. Народу тонкости неважны, они хотят видеть красивую женщину рядом с вами, а еще, чтоб ее окружали красивые незамужние девушки!

Арбогастр на скаку время от времени косит на меня недоумевающим глазом, Бобик вообще извелся с этой черепашьей скоростью, ловил всех зверей, что попадаются по дороге и совал в руки перепуганному и одновременно осчастливленному сэру Вильгельму.

Я наконец сказал со вздохом:

— Простите, дорогой сэр, мне очень приятно общество таких верных нашему делу людей, но… возвращайтесь в порт. Или сразу к герцогу.

Он вскрикнул непонимающе:

— Ваша светлость! Но почему…

— Тороплюсь, — объяснил я, — меня съедает злое нетерпенье. Все так медленно, все так черепашисто…

Арбогастр уловил разрешение, с первого же скачка перешел в карьер, оставив отряд сэра Вильгельма далеко позади, а когда те скрылись из виду, пошел ураганно, когда в смазанные полосы сливаются не только мелькающие мимо леса и рощи, но и сама земля под конскими копытами становится серой от частой смены травы, земли, камней, песка и глины.

И лишь когда на горизонте появилась невысокая, но солидная гора из розового камня, издали похожая больше на свадебный торт, чем на стольный город Геннегау, арбогастр сбросил бег до галопа, и Бобик унесся вперед без нас.

Ветер уже не ревет, а только треплет волосы, город приближается. В свете утреннего солнца он издали похож на гору бело-розовой кружевной пены, вечно юный, хотя выстроен на руинах Оттарарка, а тот возвели на развалинах Пантисселя, однако при взгляде на Геннегау кажется, что его выстроил неделю назад один художник и по одному плану.

Арбогастр сбросил скорость, под копытами проскальзывает бесконечная равнина, а я рассматриваю с новым чувством город на возвышении, окольцованный тремя рядами высоких и толстых стен. В этом городе есть все для жизни как богатых, так и бедных, а в самом центре на вершине высится прекраснейший и огромный дворец из десятка зданий, кремовые шпили поднимаются к небу кокетливо и хаотично, потеряв изначальный смысл, а между высокими зданиями в довершение к дорожкам внизу перекинуты на большой высоте еще и ажурные мостики.

Мы влетели под арку ворот на такой скорости, что нас едва успели проводить ошалелыми взглядами. Дальше Зайчик все снижал скорость, хотя улицы широкие, а к дворцу пронесся по широкой мраморной лестнице, настолько просторной, что я так и не мог понять ее назначения: по сорок человек плечо в плечо, длинный спуск к небольшой речушке…

Перед дворцом стража ощетинилась копьями, блестящие стальные наконечники смотрят в мою сторону, еще с десяток арбалетчиков взяли меня на прицел.

Я посмотрел строго, кто-то узнал и восторженно завопил:

— Его светлость! Сэр Ричард!

Копейщики, не убирая нацеленного в мою сторону оружия, смотрели неотрывно, морды начинали расплываться в широких народных улыбках.

Я помахал рукой.

— Здравия желаю, орлы!

В ответ они привычно прокричали вразнобой:

— Ваша светлость!

— Ура майордому!

— Великому Ричарду слава!

Я соскочил на землю, повод бросил в руки первого же подбежавшего, и тот повел арбогастра, счастливый выпавшей честью, в сторону королевских конюшен.

Бобик ринулся вперед, взбежал по широким ступеням за мной следом, вид у меня бодрый и вгоняющий всех встречных в трудовой энтузиазм и жажду послужить отечеству и королю, вернее, исполняющему обязанности короля.

Из дворца выскочил сам сэр Торрекс Эйц, взволнованный и встревоженный, ладонь на мече, но увидел меня и, побледнев лицом, торопливо преклонил колено.

— Ваша светлость!

— Барон, — ответил я и прошел мимо начальника дворцовой охраны в зал, где придворные заахали, началась сумятица, одни шарахнулись от меня, как от призрака, другие, напротив, старались оказаться на дороге, чтоб заметил, кивнул, улыбнулся, осчастливил.

Вдоль стен через равные промежутки высятся в неподвижности рослые стражи, однако уже не закованные в блестящую сталь воины, а в роскошных одеяниях, шитых золотом, на широких поясах ножны с мечами, в руках длинные копья с отточенными наконечниками длиной в локоть.

Я нахмурился, очень красиво, согласен, и торжественно. Однако у стражей другая функция, чем у слуг… Но сказать ничего не успел, ощутив задним умом, что под красными камзолами укрыты надежные кольчуги, барон в главном себе не изменяет, хотя под чьим-то нажимом и одел по-королевски.

В залах впереди началось оживление, слышатся и пугливые ахи — это Бобик несется, расчищая мне дорогу, в дверях показываются и пропадают перекошенные ужасом морды.

В последнем зале, за которым моя канцелярия, навстречу торопится Жерар Макдугал, все такой же угрюмый, но сейчас еще и встревоженный, мой личный секретарь.

— Ваша светлость! — вскрикнул он рассерженно. — Что вы делаете!

— Что? — спросил я удивленно. — Да все в порядке, я цел…

Он сказал почти зло:

— Ваша светлость! Сейчас же надо послать людей спешно успокаивать народ.

— В чем?

Он вздохнул и сказал, объясняя, как последнему идиоту:

— Ваша светлость, в городе сейчас начинается паника. Я ее не вижу, но знаю, что происходит на каждой улице, на каждом перекрестке! А уж на площадях…

— Что?

— Все решили, — сказал он со вздохом, — что армия в Гандерсгейме разгромлена полностью. Уничтожена. Похоронена в песках. Удалось спастись только вам, да и то лишь благодаря быстрому коню и верной собаке…

Я озадаченно умолк, покрутил головой.

— Простите, сэр Жерар, я в самом деле местами очень даже дурак. О таком даже не подумал… Нужно срочно послать глашатаев в город, успокоить.

Он сказал безнадежным голосом:

— Город успокоим, ладно. Но десятки гонцов уже помчались в дальние владения лордов, что ждут не дождутся вашего падения. Такие еще есть, ваша светлость, есть! А вы что думали?