Я смотрел на нее пристально, быстро прогоняя в уме разные варианты. До этого момента Бабетта ни разу не касалась щекотливой темы моих взаимоотношений с Церковью. Как будто ее и не существовало. Да и сейчас упомянула лишь для того, чтобы бросить песчинку на нужную чашу весов.

— Эрцгерцоги, — сказал я, — герцоги, ландграфы, маркграфы, пфальцграфы… Это все прошлое. Ну ладно, эрцгерцог — настоящее. Я все равно не понял, почему титул фюрста предпочтительнее?

— Эрцгерцог, — ответила она, — это титул, который могут дать и могут забрать. А фюрст… у фюрстов свои владения, их обычно именуют княжеством, хотя это не совсем точно, но сейчас это неважно. В каждом княжестве есть только один фюрст, его дети носят титулы принцев…

Я порылся в памяти, уточнил:

— Это если в независимых княжествах. А в зависимых всего лишь графья.

— Сэр Ричард, — сказала она торжественно, — император выдаст все бумаги на владение вами независимым княжеством! В том смысле независимым, что даже император не волен будет его отнять. Это будет засвидетельствовано его подписью и печатью. В присутствии свидетелей.

Фюрст, мелькнуло у меня в голове, высший аристократический титул Священной Римской империи. Выше его только король и император. Однако со времен Священной Римской много воды утекло, система титулования и соподчинения все усложнялась, к тому же приходилось как-то вписывать в уже сложившуюся таблицу родовую знать присоединенных земель, у которых своя иерархия, процесс долгий и сложный, так что фюрст уже не совсем то, что было во времена Карла Великого… или Оттона, это неважно.

— Будет признано всеми государями, — повторил я с неприязнью. — Это как?

— Именно так, — пояснила она. — Всеми.

— Какими всеми?.. — переспросил я. — Херлуфом Сильвервудом в Вестландии?.. Королями на Южном континенте, которым до меня нет дела, как и мне до них?

Она произнесла строго, совсем не по-бабетьи:

— Сэр Ричард, это значит, что вас признают фюрстом со всеми его полномочиями, привилегиями и правами государи как на Юге, так и на северном континенте… где влияние императора гораздо сильнее, чем вы склонны в своей чистой наивности думать.

От ее чеканных слов веяло холодом, но глаза говорили, что выдает мне больше, чем должна, этого говорить не уполномочивали, сама и по своей воле приоткрывает некоторые тайны… И сколько тут правды и где начинается ложь, не смогла бы сказать, наверное, даже другая женщина.

Я долго смотрел в ее лицо, сейчас непроницаемое, просто передает, что ей велели, ничего от себя… или почти ничего, ровный и спокойный взгляд, хотя замечаю в нем напряжение и нечто еще… неужели неуверенность?

Знает ли, что я прижат к стене, сейчас и самому не до трона, в доме пожар, не знаю, за что хвататься? Или, кто знает, может быть влияние императора в самом деле настолько велико, что это он, не давая скинуть Кейдана, устроил вторжение Гиллеберда? А то и пиратов? Нет, это совсем уж дико…

— Хорошо, — ответил я. — Мне надо подумать. Как вы понимаете, да, нужно. Я благодарю Его Императорское Величество за такое щедрое предложение. Надеюсь, Его Императорское Величество оценит мою готовность…

Она спросила медленно, но таким голосом, что я отчетливо услышал угрозу:

— Обещаете всего лишь подумать?

Я вздохнул, нечего трепыхаться, она прекрасно видит, насколько я прижат, почти расплющен по стене.

— Принимаю, — ответил я хриплым голосом. — И благодарю Его Императорское Величество за доверие и столь… значимый титул.