– Приветствую, Бугг. Пришли забрать свою бригаду?

– Спешки нет, господин, – ответил Бугг. – Ваш проект здесь весьма амбициозный. Много воды идет со дна этой ямы?

– Без постоянной откачки траншея наполнится меньше чем за два колокола.

– Я принес вам сообщение от вашего слуги Венитта Сатада – он заглянул по дороге из города. Хотел оценить работу по перестройке гостиницы, которую вы недавно приобрели, и был буквально ошеломлен, увидев таинственный механизм, который мы нашли внутри дворовой постройки. Сатад посчитал необходимым, чтобы вы лично осмотрели находку. А еще он упоминал коллекцию артефактов… добытых, видимо, из этой траншеи?

Большой человек помолчал, а потом, видимо, приняв решение, жестом поманил Бугга за собой. Они вошли в дом, прошли через длинную комнату с закрытыми ставнями на окнах и с развешанными пучками трав, по коридору и в мастерскую с большим столом и призматическими лампами на шарнирных рычагах – их можно было опустить пониже или поднять, если что-то делаешь на столе. На полированной деревянной столешнице лежало около дюжины предметов из металла и обожженной глины – и все непонятного назначения.

Пока Раутос Хиванар молча стоял в стороне, Бугг долго рассматривал предметы, потом один из них взял в руки. Тяжелый, без повреждений и следов коррозии, без швов, согнутый почти под прямым углом.

– Ваши инженеры, – произнес Раутос Хиванар, – не смогли определить назначение этих механизмов.

Бугг задрал брови на слово «механизм».

– Я пытался их как-то собрать, – продолжал торговец, – но ничего не вышло. Однако, хотя нет явных точек соединения, мне все равно кажется, что они должны составлять одно целое. Возможно, какой-то важный элемент еще погребен под рекой. Впрочем, вот уже три дня у нас ни одной находки, не считая целого воза каменных осколков и черепков – и все найдено в слоях гораздо ниже, чем эти артефакты, а это значит, на мой взгляд, что они старше на целые века, а то и на тысячелетия.

– Да, – пробормотал Бугг. – Эрес’алы – супружеская пара – заготавливали кремень для орудий здесь, на берегу громадной топи. Он делал заготовки, она обтесывала. Потом жена умерла при родах, а муж скитался с голодающим младенцем на руках, пока тот не умер. Больше он не нашел никого из своих сородичей – их разбросало по свету после того, как громадные леса на равнинах смело пожарами. Он скитался, пока не умер – последний из своего рода. – Бугг невидящим взглядом смотрел на артефакт, который словно потяжелел, грозя оборвать руки. – Но Икарий сказал, что конца не будет, что разрыв – только иллюзия, и в его голосе слышался голос его отца.

Рука опустилась на плечо Бугга. Вздрогнув, он взглянул в напряженные, блестящие глаза Раутоса Хиванара.

– Господин?

– Вы… вы склонны выдумывать. Или, возможно, вы мудрец, обладающий даром сверхъестественного видения. Я верно услышал, старик? Скажите, кто этот Икарий? Так звали эрес’ала? Который умер?

– Прошу прощения, господин. – Бугг поднял предмет повыше. – Этот артефакт идентичен большому объекту в гостинице, не считая размеров.

– Вы уверены?

– Да. – Бугг показал на ряд предметов на столе. – И вы совершенно правы, господин: не хватает центральной детали. Увы, ее невозможно отыскать, ведь она – не физический объект. Структура, которая удерживает все вместе, состоит из энергии, а не из материи. И она еще появится…

Он положил артефакт на место и пошел из мастерской по коридору, через сушильную комнату на террасу, не замечая рабочих, застывших при виде Бугга, за которым следовал Раутос Хиванар, шевеля губами и разведя поднятые ладони, словно в мольбе. В какой-то момент Бугг мельком оглянулся на Раутоса и пошел дальше по дорожке между стеной дома и забором, к калитке у главных ворот и на улицу, практически ничего вокруг себя не видя.

Она явится.

– Гляди, куда прешь, старик!

– Да оставь его – видишь, плачет? Старики имеют право горевать, пусть идет.

– Слепой небось…

Задолго до появления города здесь стоял храм, в который пришел Икарий – потерянный, как любой потерявшийся сын. Но старший бог, обитавший тут, не мог ничего ему дать. Ничего – кроме того, что он и так был готов сделать.

Представлял ли ты, К‘рул, как воспримет Икарий то, что ты сделал? Икарий – ребенок, ищущий направляющей руки?.. Где ты, К’рул? Чувствуешь ли его возвращение? Знаешь ли, чего он хочет?

– Слепой или нет, тут вопрос хороших манер и должного уважения.

Поношенную тунику Бугга схватила крепкая рука; его рванули в сторону и прижали к стене. Он посмотрел на помятое лицо под краем шлема. Сбоку хмурился второй стражник.

– Ты знаешь, кто мы? – строго спросил держащий Бугга стражник, оскалив гнилые зубы.

– Знаю: головорезы Кароса Инвиктада. Его частная полиция, которая вламывается в дома среди ночи. Которая забирает матерей у младенцев и отцов у сыновей. Которая грабит дома арестованных с разрешения непререкаемый власти и, уж конечно, насилует дочерей…

Бугга ткнули затылком о неровный кирпич.

– За это, падла, – рявкнул стражник, – дорога тебе на Утопалки!

Бугг сморгнул капельки пота с ресниц, потом, когда до него дошли слова головореза, рассмеялся.

– Утопалки? Какая прелесть. А теперь убери от меня руки, или я рассержусь.

Стражник только крепче ухватил тунику, а второй сказал:

– Ты был прав, Канорсос, он заслуживает трепки.

– Самый большой страх хулигана, – сказал Бугг, – сбывается, когда приходит кто-то больше и грубее…

– И это ты?

Оба захохотали.

Бугг повертел головой, оглядываясь. Прохожие торопились прошмыгнуть мимо – неразумно быть свидетелем таких событий, тем более с участием убийц Патриотистов.

– Ну что ж, – вздохнул Бугг. – Господа, сейчас вы встретитесь кое с кем больше и грубее, вернее говоря, кое с чем.

Через мгновение Бугг остался один. Одернув тунику, он огляделся и отправился к дому хозяина.

Наверняка кто-нибудь заметил внезапное исчезновение двух вооруженных людей в доспехах. Однако никто не кричал вслед, за что Бугг был очень благодарен, поскольку не хотел вступать в разговоры.

Наверное, зря я сорвался. С другой стороны, тебя отвлекли. Даже потревожили. Бывает.

Пернатая ведьма не теряла времени. Прочь от кораблей, от несметных толп, от постоянно устремленных на нее взглядов – подозрительных и презрительных, – от вони сотен страдающих узников, падших эдур из Сепика, сплошь полукровок, то есть в глазах племен ниже по положению, чем летерийские рабы. Прочь от рыбаков с Нэмила; от четырех меднокожих воинов из Шал-Морзинна, снятых с потерявшего управление суденышка; от жителей Семи Городов, от уроженцев Эрлитана, островов Каранг, Пур-Атри и из других мест; от квонских моряков, утверждавших, что являются гражданами какой-то империи Малаз…