Кристофер. – Вполне естественно. Было бы странно, если бы она не переехала к матери накануне рождения брата или сестры. По моему мнению, перед появлением на свет ребенка, вокруг должно собраться как можно больше людей, чтобы… э… ну… В общем, ты меня понимаешь.

Джеймс вопросительно смотрел на друга.

– Но я пришел к тебе вот с какой целью, – продолжал Кристофер, прежде чем Джеймс успел признаться в своем неведении. – Я говорил с Томасом, и мы подумали… То есть, я хотел сказать, он подумал, а я согласился… В общем, ну, Мэтью прислал записку, в которой сообщал, что он в Париже, замечательно проводит время в обществе Корделии, и что все объяснит, когда вернется. А теперь ты, и Мэтью, и Корделия – вы все вернулись из Парижа, но Корделии здесь нет, и…

– Кристофер, – спокойно спросил Джеймс. – Где сейчас Томас?

У Кристофера порозовели уши.

– Он пошел поговорить с Мэтью.

– Ясно, – сказал Джеймс. – Ты пришел ко мне, а Томас отправился к Мэту. Таким образом вы надеялись выудить нужные вам сведения хотя бы у одного из нас.

– Все не так, как ты подумал, – с несчастным видом пробормотал Кристофер. И Джеймс почувствовал себя негодяем. – Мы же «Веселые Разбойники»… Один за всех, и все за одного…

– По-моему, это из «Трех мушкетеров», – заметил Джеймс.

– Но мушкетеров тоже было четверо, если считать д’Артаньяна…

– Кристофер…

– Мы никогда не ссорились, – говорил Кристофер. – Я имею в виду, никто из нас четверых – по крайней мере, всерьез. Если ты разругался с Мэтом… мы хотим помирить вас.

Несмотря на раздражение, Джеймс был тронут. Они с Кристофером столько лет были неразлучны, но он понимал, что обсуждение такого иррационального предмета, как чувства, стоит его ученому другу огромных усилий.

– Мы нужны друг другу, – просто сказал Кристофер. – Особенно сейчас.

– О, Кит. – Джеймс почувствовал, что сейчас расплачется. Его охватило сильнейшее желание схватить Кристофера, стиснуть его в объятиях, но, зная, что этим лишь встревожит друга, он остался на месте. – Мы с Мэтом не разругались, не стали врагами. Не в этом дело. Ни он, ни я не сердимся на Корделию, и она на нас тоже не сердится. Просто сейчас мы… немного запутались.

– Корделия нам тоже нужна, – заметил Кристофер. – И Кортана. Я в последнее время много читал о паладинах…

– Думаю, ты слышал насчет Инквизитора? О том, что случилось с ним, пока он искал Татьяну?

– Я полностью информирован обо всем, – заявил Кристофер. – По-видимому, Велиал планирует на ближайшее время очередную вылазку, и без Корделии и ее меча…

– Лилит тоже ненавидит Велиала, – сказал Джеймс. – Если до этого дойдет, она не будет мешать Корделии сражаться против него. Но, с другой стороны, Корделия не хочет быть марионеткой Лилит, и я ее понимаю.

– Конечно, – согласился Кристофер. – По крайней мере, у Велиала больше нет тела, в которое он мог бы вселиться, как он сделал с Джессом Блэкторном.

– Значит, ты знаешь о Люси и Джессе?..

– О да, – кивнул Кристофер. – Я познакомился с ним вчера вечером на семейном совете. Он показался мне неплохим малым, хотя и отказал мне, когда я предложил провести над ним кое-какие эксперименты. Очень жаль.

– Могу себе представить.

– Может быть, когда все немного успокоится, он передумает.

– Может быть, – с сомнением произнес Джеймс. – А пока мы должны собраться – я имею в виду тех, кто знает о Корделии и Лилит – и обсудить, что здесь можно сделать.

Кристофер нахмурился.

– А Джессу известно о Корделии и Лилит? Я спрашиваю потому, что Люси наверняка захочет, чтобы он присутствовал на всех наших собраниях.

– Конечно, он должен присутствовать, – сказал Джеймс. – Он знаком с Велиалом, можно сказать, ближе любого из нас. Включая меня. – Он потер глаза. Он чувствовал упадок сил, как будто приехал из Парижа на поезде и на пароме, а не перешагнул порог Портала. – Я сам расскажу ему.

– А я разошлю приглашения на собрание при помощи своих новых огненных сообщений, – обрадованно воскликнул Кристофер.

– Нет! – вырвалось у Джеймса, и когда друг озадаченно захлопал ресницами, спокойнее добавил: – Мы можем просто отправить к остальным рассыльных.

– И огненные сообщения, – упорствовал Кристофер.

Джеймс вздохнул.

– Ну хорошо. Я свяжусь с нашими мальчишками. И с пожарной командой.

Томас без труда нашел квартиру Мэтью. Он бывал здесь прежде; впрочем, любой, кто знал Мэтью, сразу догадался бы, в каком доме тот живет. Из всех зданий в Мэрилебоне только он мог выбрать розовый архитектурный кошмар в стиле барокко на углу Уимпол-стрит.

Швейцар впустил Томаса и сказал, что мистер Фэйрчайлд у себя, но что тревожить его не велено. Томас продемонстрировал имевшийся у него запасной ключ, и ему позволили подняться на лифте, напоминавшем позолоченную птичью клетку. Юноша несколько раз постучал и, не получив ответа, открыл дверь.

В квартире было холодно – так холодно, что руки покрылись гусиной кожей. В холле горела всего одна тусклая лампа, и Томас едва не упал, споткнувшись о чемодан Мэтью, стоявший на дороге.

Войдя в гостиную, он не сразу заметил друга. Тот сидел на полу перед камином, без шляпы, без ботинок, привалившись спиной к дивану, и смотрел на кучку серого пепла за решеткой.

Мэтью прижимал к груди бутылку с вином, как мать младенца; Оскар лежал рядом, негромко подвывал и лизал свободную руку хозяина, как будто понимал, что стряслась беда.

Томас пересек комнату, взял с подставки несколько поленьев, открыл решетку и начал разводить огонь в камине. Когда пламя загудело, он обернулся и взглянул на Мэтью, который по-прежнему сидел на полу. В свете пламени он видел, что одежда на нем измята; алый бархатный жилет был расстегнут, а рубашка покрыта бурыми пятнами. Томас сначала испугался, решил, что друг ранен, но потом догадался, что это вино.

Глаза у Мэтью налились кровью, зеленые радужные оболочки казались черными. Вторая винная бутылка, пустая, торчала из-под диванной подушки. Он был довольно сильно пьян.

– Ну, – начал Томас после продолжительной паузы. – Как ты провел время в Париже?

Мэтью молчал.

– Мне лично всегда нравилось в Париже, – продолжал Томас как ни в чем не бывало. – Милый старый город. Я не скоро забуду обед в ресторане «У курящей собаки». Никогда не ел такой утятины.

Не отводя взгляда от огня в камине, Мэтью медленно произнес:

– Я не хочу говорить об утках, черт побери. – Он закрыл глаза. – Но в следующий раз, когда ты туда поедешь, если ты любишь уток – я имею в виду, если ты любишь их есть, – ты должен пойти в «Серебряную башню». Мне кажется, там утку еще