– И что же тогда вы здесь забыли сегодня?

– Вы мне расскажите.

Репортер захлопнул свой блокнот.

– Мистер Беккет, возможно, ваш отказ признавать нужды ваших читателей объясняет, почему столь многие ваши труды остаются неопубликованными. – Он пытался завести Беккета, и мужчины в комнате понимали это. Вивьен тоже – она не единожды пробовала эту тактику на Алеке. – Возможно, если бы угождали этим нуждам, а не только своим, у вас было бы больше читателей. И вы продали бы больше книг. В конце концов, нельзя получить одно без другого.

Беккету было достаточно. Он опрокинул в себя остаток виски из стакана, который опасно балансировал на краешке трибуны, и просто перестал говорить. Вивьен с любопытством следила за ним, и ее настроение поднималось от отсутствия у него малейшего интереса в угождении. Ей было интересно, не писала ли она для того, чтобы тоже иметь возможность отстраниться и уйти подобным образом – образом, доступным мужчинам, или хотя бы таким мужчинам, как Беккет, в реальной жизни.

Писательство было единственным безопасным местом, где Вивьен могла думать и говорить что пожелает. Она помнила другой совет из набросанной от руки записки леди Браунинг: писать для читателей означало не только позабыть себя, но и сойти со своей тропы, чтобы создать для других одновременно развлечение и эмоциональный резонанс. Леди Браунинг знала, о чем говорила, – ее недавняя книга, «Генерал короля», по слухам, продалась тиражом более миллиона экземпляров всего за три недели, а в Америке недавно выпущенные «Паразиты» оказались на вершине списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

Наблюдая за тем, как Беккет обрывает собственное мероприятие, Вивьен должна была признать, что находит его и его уверенность крайне притягательными, и не только из-за уверенности гения. Стоя ближе всего к нему слева от трибуны, Вивьен также чувствовала приятный зуд притяжения между их телами. Все вместе вело к тому, чтобы поднять ей настроение намного выше, чем доводилось в последнее время.

Настроение Алека, с другой стороны, было явно угнетено тревогой. Приглашенный автор, по сути, пропал. Единственное внимание с его стороны было направлено исключительно на бывшую любовницу Алека. Трое посетителей впоследствии попросят возврата своих десяти пенсов за билет. Не будет групповой фотографии в лондонских газетах, хотя появится дразнящая заметка со слухами.

Продажи на следующий день тоже слегка упадут.

На протяжении всей лекции Эви Стоун стояла в одиночестве, прислонившись к книжному шкафу у северной стены. С этой точки она могла наблюдать за стоящими на подиуме Беккетом и сотрудниками магазина, а еще за женщинами в первом ряду. Эви сразу же узнала и Дафну Дюморье, и миссис Оруэлл со скандального литературного обеда. Теперь Эви уже знала о знакомстве Вивьен с Эллен Даблдей, недавней вдовой знаменитого американского издательского магната, после инцидента в магазине с двумя сестрами-туристками и часами Вивьен.

Однако зрительницей, более всего увлекшей Эви, была Пегги Гуггенхайм, американская наследница и хозяйка галереи, теперь живущая в Венеции. Со слов Вивьен Эви знала, что Гуггенхайм унаследовала состояние после смерти отца на «Титанике» в объятиях любовницы. За прошедшие с тех пор годы Гуггенхайм собрала одну из самых впечатляющих коллекций искусства в мире. Эви интриговала мысль о том, что женщина тратит огромные суммы денег на картины до надлежащей оценки стоимости или обусловленного временем роста цены. Ставки Эви, что в научном мире, что в коммерции, пока регулярно перебивали мужчины.

На взгляд Эви, у всех привилегированных гостий сегодня вечером общим были деньги. Спасение коттеджа Джейн Остен выучило ее тому, насколько критически важной была финансовая безопасность для доступа к возможностям. Без значительного займа у актрисы Мими Харрисон Общество никогда бы не смогло приобрести семейную библиотеку Найтов, которая в итоге оказалась такой ценной. Мими заработала эти деньги многочисленными фильмами – одно из немногих прибыльных занятий, доступных женщине, рожденной с внешностью кинозвезды. Гуггенхайм унаследовала деньги, которые позволяли ей соревноваться в мире мужчин, Эллен Даблдей вышла замуж за них, а Дюморье построила одну из самых доходных писательских карьер в мире – другая редкая профессия для тех женщин, которым повезло иметь собственный угол.

Эви знала, что Вивьен и Грейс были несчастными на своих должностях, но сомневалась, что они могли исправить свою ситуацию без финансовой помощи. Этого начала опасаться и сама Эви, сидя в удручении в священном офисе Кристенсона, и этим за чаем поделилась с ней Мими: усердного труда и упорства не всегда было достаточно. Девушки из «Книг Блумсбери» зарабатывали достаточно для выживания, но не больше. Ни единого лишнего шиллинга не оставалось, чтобы приобрести предмет, который со временем может вырасти в цене или обеспечить их сбережениями на случай будущих сложностей. В результате Грейс не могла оставить мужа, а Вивьен оставалось только без конца горько жаловаться. Эви переживала, что и она окажется в такой же ловушке со все меньшим и меньшим выбором.

Позволяя взгляду бродить по всем этим женщинам в зале, она заметила, что Грейс кажется необычно напряженной. Эви задумалась, не опасается ли она возвращения мистера Перкинса. Эви никогда не видела, чтобы женатая пара так себя вела. Ее ближайшими образцами были собственные родители и состоящие в браке члены общества, и все они вновь нашли любовь довольно поздно и хорошо понимали, как им повезло. Из всех сотрудников магазина Эви больше всех восхищалась Грейс – ее отважность и внутренняя стойкость напоминали ей бывшую хозяйку Франсес Найт.

Эви было ясно, что 11-й граф Баскин также восхищается Грейс. Не единожды Эви выглядывала из окна третьего этажа, чтобы увидеть, как они сидят на лавке перед магазином, попивая кофе и непринужденно смеясь. Как и Эви с Эшем, Грейс и лорд Баскин имели категорически разное происхождение, хоть оба родились и выросли на британской земле. Но они оба казались Эви схожими по темпераменту в своей заботе о других и сдержанности.

Этими качествами ни Алек, ни Вивьен даже близко не обладали. Грейс часто называла враждующих коллег злосчастными близнецами, и сегодня напряжение между ними достигло крайней точки, когда Гуггенхайм и Беккет начали открыто выказывать им внимание. Забавно, но ощутимое влечение Гуггенхайм к Алеку помогало Эви оставаться спокойной относительно демонстративного интереса к Эшу. Открытый флирт с мужчиной в присутствии других людей был чужд Эви, и она просто не могла представить, как можно выказывать такой явный и одновременный интерес двоим.

А еще Эш. Он часто подчеркивал, какие они с Эви разные. И все же Эви было очевидно, что у них было и много общего – по крайней мере, в тех вещах, что, по ее мнению, были важнее всего. Эви чувствовала особенное родство к карьерному разочарованию Эша после