— Пожалуй, ты права, — неохотно согласилась я. — Есть вероятность, что я ему нравлюсь.

— Вероятность? Ни хрена ты требовательная! Кто с тобой еще так будет возиться? Ты же ходячее стихийное бедствие! — Она ударила себя в лоб костяшками пальцев. Катя сильно разнервничалась. — Не забывай, с кем имеешь дело!

— С кем?

— Был здоровый сильный мужик в расцвете сил, бабы за ним, наверное, толпами бегали. Однажды он открыл глаза, и мир, который его окружал, просто перестал существовать. Посмотри, какой прогресс у него в реабилитации, не каждому дано так твердо встать на ноги после таких травм. За три года человек стал полноценным членом общества, занялся делом, по губам читает. Мог ведь висеть на шее у родителей, жалуясь на жизнь. А нет! И не показывает нам своих переживаний. Вот это силище!

— Я думала об этом. И он вскользь упоминал, что не ищет отношений.

— А что он тебе должен был сказать? — подруга вновь поставила чайник на плиту и потуже перевязала халат на талии. — Я весь такой израненный, у меня нет уверенности в себе. Думаю, что никто меня не сможет полюбить такого. Зачем я нужен молодой здоровой девушке? К тому же половина общества воспринимает меня как инвалида, и в мире обычных людей я изгой. Так он тебе должен был сказать?

— Я прекрасно понимаю всё, что ты говоришь, Катя. — Мне стало не по себе от собственной невежественности. — Просто я с первой секунды воспринимаю его как обычного человека. Он так и вел себя. Уверенно, не подавая вида, что простое общение дается ему с трудом. Он не хотел, чтобы ему сочувствовали, и я себе не позволяла этого. Оттого и трудно было взглянуть на ситуацию под другим углом.

— Ты можешь не воспринимать всерьез то, что я тебе говорю. — Катю было не остановить. — Но у каждого мужчины на свете есть половинка. Та самая женщина, единственная способная изменить его в лучшую сторону. Та, ради которой он пойдет на подвиги, преодолеет себя. И Алексею, безусловно, жилось спокойнее до твоего появления. Но раз ты вытащила его из зоны комфорта, то помоги теперь чувствовать себя уверенно. Не подведи и не разочаруй. И вообще, вы знакомы пару дней. Какие чувства? Какую заинтересованность ты от него требуешь?

— Мне не верится, что прошло всего пару дней. — Я задумчиво улыбнулась и убрала волосы с лица. — Кажется, мы знакомы вечность.

— Я, конечно, всего лишь кухонный философ. — Она развернула шоколадную конфету, найденную в кармане халата. — И могу ошибаться. И если бы я меньше рассуждала о любви, а больше занималась бы ею, то, возможно, давно была бы замужем. Но если ты сомневаешься, то просто закрой глаза и представь свою жизнь без Сергея, а потом свою жизнь без Алексея. И точно будешь знать.

— Для меня сейчас даже не стоит такой вопрос. Мне нравится Донских. Но он не затронул меня за душу… — Я закрыла глаза на несколько секунд. — И что, если я не представляю, как буду жить без Тимофеева?

— Значит, срочно отсекай все концы с майором. Не стоит размениваться на интрижки, если на горизонте маячит большое светлое чувство.

— Руководствуясь именно этой мудростью, ты всё ещё ждешь, когда мой брат обратит на тебя внимание, и не строишь ни с кем отношений?

— Ох, Саша, ты права. У самой жизнь не устроена, а еще советы раздаю.

— Тогда тебя вскоре ждет серия лекций от меня о том, как не профукать свой шанс, — рассмеялась я.

— Нет, честно. Если тебя с Донских связывает всего лишь классный секс, то расставшись с ним, ты потеряешь всего лишь классный секс. И кто знает, может, в качестве вознаграждения тебя ждет просто божественный секс вон с тем крепким парнем за дверью. А вдруг и что-то большее? Просто ты так смотришь на него. Это очень бросается в глаза.

— Я так и знала! — мои щёки загорелись румянцем. — Не могу не смотреть на него, даже когда он не читает по моим чертовым губам. Всё время думаю, думаю о нем и не могу выкинуть из своих мыслей. А когда он рядом, хоть наручники на себя надевай, ужасно хочется его сожрать.

— Ого, ты просто монстр, — подруга чуть не подавилась конфетой.

— А у каждой встречной девушки, взглянувшей на него, моментально вырастает на лбу воображаемая мишень. Я даже не знаю, нравлюсь ли ему, но воспринимаю любую женщину как потенциальную соперницу.

— Давно ли ты стала такой собственницей?

— Ничего не могу с собой поделать. Так что не маячила бы ты перед ним в своем халате. — Я посмотрела на нее, нахмурив лоб. — А то я за себя не ручаюсь!

Чайник закипел. За дверью было подозрительно тихо. Катя подошла к двери и приоткрыла ее на несколько сантиметров. Хмыкнув, она отступила в сторону, чтобы я могла видеть происходящее в гостиной.

Дверь стояла на месте, в проеме, внешне ничем не отличаясь от того, как выглядела прежде. Возле нее больше не было шрапнели из щепок и пыли. Кто-то всё тщательно прибрал.

На диване, в метре друг от друга, сидели Ксюша с Артемом. Паренек что-то рисовал в тетрадке, девочка, вытянув шею, следила за каждым его движением. Тимофеев стоял рядом, возле книжных полок, навалившись на стеллаж. Голый по пояс, он старательно орудовал иголкой с ниткой, пытаясь пришить обратно рукав к своей футболке.

Я на мгновение потеряла дар речи при виде его обнаженного торса.

— Давай сюда, — засмеялась я, отбирая у него шитье. — Не быть тебе портным с такими навыками.

Вдоль линии плеча на футболке вырисовывалось несколько кривых неумелых стежков. С образовавшимися сборками казалось, что рукав отгрызен стаей бродячих собак.

Тимофеев смущенно улыбнулся и отпустил футболку.

Я с благодарностью вцепилась в иголку с ниткой: мне срочно требовалось перевести взгляд подальше от его сильной груди, покрытой мелкими светлыми завитками.

— Может, проще выбросить её? У тебя есть что накинуть? — Пожав плечами, он отошел.

Я бросила очередной вороватый взгляд на его роскошное, мускулистое тело и медленно, стараясь не выдать себя, выдохнула носом.

Позади Тимофеева, не отрывая глаз от его непокрытой спины, с приоткрытым ртом стояла сраженная Катя. Обнаженный по пояс мужик, в своем истинном виде, посреди моей гостиной был для нее чем-то сродни инопланетянина. Редкое зрелище. Она часто заморгала, словно ей в глаза попало мыло, и с трудом заставила себя отвернуться.

Тимофеев был единственным в этой комнате, кого не смущала нагота. Его поза была естественной и расслабленной. И ни один шрам не мог сделать его тело менее прекрасным.

Взмахнув рукой, словно обжегшись, подруга одними губами произнесла «вау». И этот эпитет предназначался явно не мне.

— Сделаем тебе временный вариант, — пообещала я Тимофееву, украшая футболку еще более кривыми швами, чем прежде. Руки меня не слушались. Глаза, вопреки моим попыткам сосредоточиться, то и дело возвращались к его атлетической фигуре.

— Спасибо за помощь. — Он поднял руку, пытаясь сделать несколько осторожных вращательных движений, и тотчас обхватил ушибленное плечо второй рукой.