– Конечно, господин генерал-полковник. Я сделаю все, что смогу, и сообщу вам.

Он улыбнулся, как всегда, тепло и располагающе и велел мне быть свободным.

Я снова отправил по рации сообщение фон Арниму и сказал, что буду в ставке на следующий день.

Всю долгую ночь я трясся в купе спального вагона на пути на юг, авиация противника не побеспокоила наш состав.

Первым, кого я встретил в Берхтесгадене, оказался подполковник фон Бонин, которого я видел последний раз в канун Нового года в 1942 г., когда он сопровождал Роммеля на мой командный пункт в пустыне.

– Что вы тут делаете? – воскликнул он. – Я-то думал, вы сражаетесь в последней битве в Тунисе.

Я по секрету рассказал ему о моем задании и спросил, через кого и как лучше подобраться к Гитлеру с моей просьбой.

– Мой друг, – отозвался он, – тут мы не на поле боя. Даже слово Роммеля здесь немного значит. Мы в царстве бюрократии. Таким образом, есть один путь: вы идете к «офицеру, отвечающему за Африку», некоему полковнику Икс , который доложит о вас генерал-полковнику Йодлю. Тот получит добро от фельдмаршала Кейтеля относительно того, где и как вы будете препровождены к фюреру. Для начала я отведу вас к первому звену командной цепочки. Однако с 12.30 и до 14.00 тут полуденный перерыв, так что поговорить нельзя ни с кем. Это здешняя действительность. В Африке больше сотни тысяч наших солдат истекают кровью, сражаясь за жизнь, а тут свято соблюдается перерыв – войны словно нет!

Полковник Икс принял меня очень дружески настроенным. Я изложил суть вопроса и попросил доложить обо мне Йодлю.

– Послушайте, дружище, забудьте о плане эвакуации. Североафриканский ТВД можно уже считать списанным со счетов. Конечно, мы еще посылаем туда, что можем, чтобы продолжать борьбу, однако больших надежд у нас нет. Благословляйте Бога, что выбрались из этой мясорубки. Ваша мать будет рада увидеть вас снова живым и здоровым.

Я просто остолбенел. Все было просто – проще не бывает. Похоже, он был прав, ТВД именно «списали» – просто списали, и все.

– А вы хоть представляете, – начал я несколько жестко, – каково там? Знаете, через что мы прошли? Понимаете, что мы проигрываем войну там только потому, что никогда не получали достаточно снабжения? Пожалуйста, договоритесь о моей встрече с генерал-полковником Йодлем сегодня во второй половине дня.

Встречу назначали на три часа. После съеденного наскоро обеда Бонин дал мне адрес и телефонный номер Роммеля. Что бы ни случилось, я хотел доложить ему о результатах.

Затем со своим большим конвертом в руках я просителем предстал перед Йодлем. Мы, фронтовики, знали, что он был опытным штабным офицером, но не любили его за подхалимаж перед Гитлером. Я объяснил Йодлю суть задания и то, почему фон Арним выбрал меня в посредники.

– Дела очень плохи, господин генерал-полковник, – проговорил я. – Мы больше не способны сдерживать натиск британцев и американцев. Особенно из-за КВВС, которые делают невозможными любые передвижения войск, когда нет дождей. Мы не способны держать длинный фронт от Габеса до города Тунис. Чтобы предотвратить катастрофу, необходимо как можно быстрее вывести личный состав, который понадобится на фронтах, когда западные союзники высадятся в Европе. По этой причине я должен передать план эвакуации, который был тщательно разработан Роммелем и фон Арнимом и подписан также Кессельрингом, Гудерианом и Шмундтом.

С этими словами я протянул ему конверт.

– Меня послали сюда, – продолжал я, – как простого полевого офицера в надежде, что это, может быть, произведет некоторое впечатление на фюрера.

Йодль долгое время смотрел на меня, не открывая конверта.

– Послушайте, Люк, – произнес он наконец, – нет и не может быть вопроса об эвакуации частей армии «Африка» или об обсуждении «немецкого Дюнкерка», как вы его называете. Фюрер не расположен даже думать об отступлении. Мы не позволим вам увидеться с ним лично. Он очень разозлится и вышвырнет вас вон. Кроме того, фюрер на несколько дней углубился в чистую политику, поскольку у него сейчас с государственным визитом руководитель Румынии Антонеску, – без всякой паузы Йодль взял меня за локоть и подвел к огромной карте боевых действий, занимавшей всю стену. – Вот тут вы можете видеть фронт в России, каким он был, перед тем как мы потеряли Сталинград. Что вы думаете о Сталинграде?

– Господин генерал-полковник, у нас хватало бед и забот на своем собственном ТВД, чтобы мы еще думали о Сталинграде. Мы только никак не могли понять, зачем надо было бросать на произвол судьбы 200 000 опытных бойцов. В общем-то, слово «Сталинград» для нас источник особого беспокойства, потому что нас ожидает та же судьба, если только никто не предпримет попытки спасти то, что еще можно спасти.

Йодль не сказал ни слова. После короткой паузы он протянул мне руку:

– Я понимаю вас – вас всех, однако ваше «задание» бессмысленно. Доложите об этом фон Арниму.

Когда я уходил от Йодля, я видел в его глазах беспомощное сочувствие к армии «Африка».

Глубоко разочарованный, я отправился к радистам и послал донесение фон Арниму:

– Фюрер меня не примет, план отвергнут Йодлем. Вылетаю обратно в Рим, а оттуда в Тунис.

Я доложил об отъезде полковнику Икс и вновь встретился с Бонином.

– Пожалуйста, скажите Роммелю о провале моей миссии. Я попробую вылететь обратно в Африку. Если не удастся, тогда свяжусь с Роммелем, – сказал я Бонину.

Более ничего не удерживало меня в Германии, больше всего я хотел быть со своим батальоном. В Риме немецкий офицер связи сказал мне, что получен строгий приказ не посылать более военнослужащих в Африку, в г. Тунис отправлялось по воздуху только снабжение. Однако я не отказался от намерения перебраться через море, а пока оставался в Риме и ежедневно являлся в приемную отдела связи.

Новости с фронта день ото дня становились все тревожнее. Позиции по «линии Марет» были потеряны, однако остатки армии «Африка» все еще держались под Габесом, а 5-я танковая армия – к западу и юго-западу от г. Тунис. Американцам не удалось протиснуться в огромную брешь между двумя армиями и нарушить взаимодействие между ними. В первой половине апреля все еще оставалась возможность перебросить значительную часть войск на Сицилию с полуострова мыс Бон севернее г. Тунис. Годились все средства: от «Юнкерсов-52» («Танте Ю»), которые доставляли снабжение и возвращались обратно пустыми, до торпедных катеров и знаменитых «паромов Зибеля» – больших плоскодонных барж, передвигавшихся за счет тяги, обеспечиваемой старыми авиационными двигателями. Однако, кроме раненых, покидать Тунис не дозволялось никому. Как-то в апреле я встретился в Риме с генералом Гаузе – его послали к Командо Супремо (полагаю, фон Арним просто хотел спасти опытного офицера генерального штаба, очень нужного Роммелю) – и с генералом Байерляйном, который выбыл из строя по причине тяжелой болезни.

К концу апреля фронт на юге находился на грани крушения – боеприпасы, горючее и пополнения почти не приходили через море. Внезапно из ставки фюрера в Рим пришел приказ: «Немедленно приступить к эвакуации немецких и итальянских войск из Туниса. Задействовать все имеющиеся в распоряжении транспортные средства».