– Пап…

Морозов вскинул голову, уставившись равнодушным взглядом на Максима, словно окатив ледяной водой с головы до ног.

– В общем, это… – промямлил Максим, чувствуя себя неуютно, – у меня проблемы…

– Можешь себе представить – у меня тоже! – оборвал его Морозов на полуслове. – Твоя мамаша решила покинуть гостеприимные ей стены дурдома, – цинично бросил он Максиму в лицо, отчего тот болезненно поморщился. – Так или иначе, она с тобой свяжется. Не забудь взять адресок.

Макс насупился. Он уже пожалел, что обратился к Морозову. Поэтому, когда тот, наконец, поинтересовался, о какой проблеме хотел с ним поговорить Макс, тот помотал головой:

– Нет проблем.

Галина дождалась конца их разговора и, подозвав Максима, вполголоса сообщила ему, что Мария ждет его в своей комнате. Оставив Лизу одну в коридоре, Макс торопливо пошел к своей матери. Войдя в комнату, он с горечью увидел, что Мария лежит на кровати, совсем обессиленная. Встав на колени возле нее, он с нежностью вглядывался в черты родного лица.

– Мама… Мама? Мама! – на разные лады повторял Макс, словно пробуя это слово на вкус.

– Как же долго я мечтала это услышать! – улыбнулась Мария сквозь слезы счастья, нежно гладя его по волосам.

– Ты должна уехать отсюда, – отбросив сентиментальность, серьезно сказал ей Максим. – Отец знает, что тебя выпустили. Он ищет тебя.

На лице Марии появилось отчаяние. Она вновь попала из огня да в полымя. Ей опять пришлось податься в бега. Максим помог Марии собрать вещи и проводил ее до остановки.

Володя осторожно, чтобы не испугать Машу, постучался в ее комнату, держа в руках поднос, на котором стояла тарелка с едой и в невысокой фарфоровой белой вазе – розовые тюльпаны.

– Рум-сервиз, – весело представился он, – обед в постель и другие капризы по желанию клиента! – открыв дверь, он вошел. Однако в комнате было пусто. Володя подошел к аккуратно заправленной кровати, поставил на нее поднос и сел рядом, взяв в руки адресованную ему записку.

«Дорогой Володя! Мне очень больно, что нам снова приходится расстаться. На этот раз – навсегда. Но я должна уехать и начать все сначала. Прости, что я даже не попрощалась с тобой. Я тебя очень люблю и никогда не забуду. Твоя Маша».

Володя сжал записку в кулаке и закрыл ладонью глаза, чтобы скрыть подступившие слезы. В комнате стоял полный порядок, даже и не скажешь, что в ней всего несколько минут назад кто-то жил. Разве что оставленные на столике, неловко сдвинутые книги говорили о том, что хозяйка комнаты покидала ее в спешке.

Максим стоял рядом с Марией на остановке, дожидаясь прибытия автобуса. Вместительную клетчатую сумку они кое-как пристроили на узенькой лавке, и она лежала там, скособочившись, словно чувствуя себя третьим лишним при их прощании.

– Я, конечно, понимаю, что мне нечего тебе предложить, – нерешительно произнесла Мария и добавила с надеждой: – Но, может быть, все же поедешь со мной?..

– Мам, перестань, – сдержанно улыбнулся Максим, – мы уже все обсудили.

– Я очень хотела стать для тебя хорошей матерью, – призналась Мария.

– У тебя все получилось, – поддержал ее Максим, – ты отличная мать! – тут он словно бы поперхнулся, хотя на самом деле он с трудом старался подавить приступ кашля, чтобы не напугать Марию. – Правда!

– Да… Которая в очередной раз бросает тебя, – голос Марии задрожал, выдавая с трудом сдерживаемые слезы.

– Ты знаешь, я не пропаду, – успокаивающе сказал Макс. – У меня здесь еще есть очень хороший, заботливый… папаша.

Оба они прыснули. Но в этой шутке была лишь самая малая доля шутки, и нервы Марии, и так уже будучи на пределе, сдались: одновременно с вырвавшимся смехом у нее потекли слезы. Она обняла Макса, прогоняя от себя мысль, что в очередной раз бросает его в беде.

– Послушай, ты меня не бросаешь, – убежденно сказал Макс, словно подслушав ее мысли. – Тебе просто нужно спрятаться на время, чтобы этот псих тебя не нашел.

К остановке подъехал автобус. Максим подал Марии сумку, и тут она разрыдалась всерьез, всхлипывая на каждом слове и шмыгая носом.

– Береги себя, – сквозь рыдания произнесла она. – Я люблю тебя!

Едва автобус с Марией скрылся вдали, Макс закашлялся и сплюнул на снег сгусток красной, пораженной смертельным вирусом крови.

* * *

Недалеко от стеклянного люка стоял большой армейский грузовик без опознавательных знаков. Двое агентов лаборатории счищали снег с большого металлического люка.

Наблюдавший за ними в бинокль Павел перебежками приблизился к грузовику, раскрыл створки брезентового полотна и залез внутрь кузова. Отодвинув брезент с огромных деревянных ящиков с маркировкой «INGRID», он с помощью ломика приоткрыл один из них. В нем находилось странного вида медицинское оборудование со множеством окошечек, разноцветных рычажков и ручек…

– Ну что, разгружаем? – предложил один из агентов, выкинув окурок в снег.

– Давай, – согласился второй и направился к люку.

Первый агент лаборатории направился к грузовику. Павел юркнул за ящики, но спрятаться за ними ему бы не удалось при всем желании: они были слишком низкие, за такими укрыться мог разве что ребенок. К счастью, когда агент уже откинул створку синего брезента, его отвлек возглас его напарника:

– Черт!

– Что там у тебя? – с недовольством спросил агент, выпустив из руки створку брезента, отчего та вновь прикрыла кузов.

– Примерзло, что ли… – напряженно откликнулся напарник, пытаясь сдвинуть вручную крышку люка. Первый агент подбежал к нему от грузовика, и, поднатужившись, они вдвоем сдвинули крышку.

– Чертова электроника опять глючит, – сделал вывод первый агент и скомандовал: – Пошли.

Они приблизились к грузовику, распахнули створки брезента… и начали выгружать ящики с оборудованием. За то время, пока они сражались с заклинившей крышкой люка, Павел за их спинами успел выбраться из грузовика и спрятаться за деревьями. Несмотря на то что снег под его ногами скрипел, выдавая Павла с головой, агенты ничего не заметили, поглощенные возложенной на них работой и пренебрегая осторожностью.

Сделав несколько снимков того, как агенты перетаскивают ящики, Павел, довольный проделанной работой, ушел. Вернувшись в землянку, он связался с Князем. Тот довольно быстро приехал, понимая, что Павел не станет тревожить его по пустякам. Павел показал ему фотографии.

– Где сейчас эти ящики? – спросил Князь, изучив фото.

– Вот это самое странное, – ответил Павел. – Их нет. Я сразу вернулся в подземелье и прочесал вдоль и поперек – ничего, ни в одной из комнат.

– В зал под часовней вел отдельный вход, никак не связанный с лабиринтом, – задумался Князь. – И этот люк, – Князь постучал пальцем по снимку, – может оказаться таким же входом. Вопрос – куда?