зарплаты уходил на оплату пребывания Би. Теперь придется подыскивать ей пансионат подешевле, и это просто невыносимо. Знакомая обстановка и повторяемость событий очень важны для нее. Или же мне придется продать этот дом. А он – единственная память о Би, какой она была прежде.

– Айона, почему вы раньше не рассказали нам об этом? Вы построили свою журнальную карьеру на помощи людям, но почему у вас не хватило духу попросить самой помощи у других? – спросил Санджей. Он добросовестно старался думать только об Айоне и Би, но все же чувствовал себя несколько уязвленным. – Мы же ваши друзья.

– Конечно, дорогой. Вы мои друзья. И мне очень нравилось, что вы считали меня счастливой и успешной. Я позволяла вам делать такие предположения. Благодаря им я действительно ощущала себя счастливой и успешной, хотя бы на короткое время, пока ехала в поезде. Вы невольно заставляли меня чувствовать связь с миром, отвлекали от мрачных мыслей и позволили продержаться на работе еще несколько месяцев. Как видите, вы мне очень помогли, за что я вам необычайно благодарна.

Айона встала и прошла к широкому окну, обогнув кресло-подушку канареечно-желтого цвета, которая более чем странно смотрелась среди остальной мебели.

– А хотите, я покажу вам наш сад? – предложила она. – Это радость и гордость Би. У меня нет и половины ее способностей. Там надо много всего подрезать и выпалывать, но сад и сейчас еще производит впечатление. Совсем как я!

Она запрокинула голову и захохотала, став похожей на Айону, которую все хорошо знали по поездкам в третьем вагоне. На ту Айону, какой она сама отчаянно хотела стать.

Санджею было не до экскурсии по саду. Он лихорадочно соображал, как бы остаться с Айоной наедине, извиниться перед нею и унять свою зудящую совесть. Наконец такая возможность представилась. Пока все остальные гости любовались элегантными золотистыми карпами кои, плававшими в пруду, он отвел хозяйку дома в сторону.

– Айона, мне до сих пор очень стыдно за то, что я тогда нагрубил вам в вагоне. Это был непростительный поступок. Я искренне считал это причиной вашего исчезновения.

– Санджей, думаю, нам обоим надо запомнить, что мир не всегда вращается вокруг нас и наших проблем, – сказала она. – Признаюсь, ваши слова меня тогда немного задели, но потом я обо всем забыла. Подозреваю, вас в тот день волновало что-то другое, а я попросту попала под перекрестный огонь.

– Так оно и было, – признался молодой человек. Чтобы не потерять решимость, он смотрел не на Айону, а на цветочные клумбы. – И причина крылась не только в помолвке Эмми. У меня уже давно проблемы со сном. Это из-за работы. Там ведь сплошные стрессы: куда ни глянь – очередной повод для беспокойства. Я не могу оставить все это в больнице и спокойно поехать домой. Тревоги следуют за мной по пятам и даже проникают в мои сны.

– Ох, Санджей. – Судя по голосу, Айона была по-настоящему озабочена его состоянием. – Тревожность – это обратная сторона вашей эмпатии. Думаю, потому из вас и получился такой хороший медбрат. Но всегда необходимо соблюдать разумный баланс: не понижая уровень заботы о пациентах, одновременно заботиться о своем спокойствии. Помните инструкцию? «Вначале наденьте кислородную маску сами и только потом помогайте надевать маски тем, кто рядом с вами».

– Вообще-то, это несколько формальный совет, – разочарованно заметил Санджей.

– Да, пожалуй, – засмеялась Айона. – А вы чего ожидали?

– Я думал, вы посоветуете мне сходить к психологу. К какому-нибудь хорошему специалисту, с которым сами имели дело.

Айона хмыкнула:

– А какой мне смысл обращаться за помощью к психологу? Он ведь не сделает меня моложе и не отучит мир от культа молодости. И уж точно не вернет в прежнее состояние мою дорогую Би.

– Так что мне все-таки делать?

– Разве в вашей больнице нет психолога? Наверняка должен быть.

– Нельзя, чтобы администрация узнала о моих сложностях, – сказал Санджей. Наверное, не стоило вообще затевать этот разговор. – Если на работе узнают о моих проблемах, то не видать мне повышения. Кто доверит мне тяжелых пациентов, если станет известно, что любая мелочь способна вызвать паническую атаку?

– Санджей, – довольно сурово произнесла Айона, – могу вам гарантировать: вы не первый медик с такими проблемами и уж точно не последний. Если кто и способен вам помочь, – это ваши коллеги. Рискните. Для начала внимательно просмотрите служебную доску объявлений. Что вам мешает это сделать? Проверьте, нет ли у вас в больнице какой-нибудь группы самопомощи. Уверена, там соблюдается полная конфиденциальность.

Молодой человек кивнул:

– Вам бы стоило познакомиться с моей мамой. Вы с ней довольно похожи.

Едва лишь эти слова вылетели у него изо рта, как Санджею тут же захотелось затолкать их обратно. О чем только он думал? Совместные усилия Миры и Айоны угрожали взять его в клещи материнской заботы, что было бы сущим кошмаром. Полной безнадегой.

– Я бы с удовольствием с ней познакомилась, – сказала Айона. – Кстати, раз уж мы заговорили о вашей маме, как прошло ваше свидание с той девушкой-стоматологом?

– Я бы не назвал это свиданием. – Воспоминание заставило Санджея поежиться. – Ее лицо скрывалось за пластиковым козырьком. На руках – одноразовые перчатки. И она задавала мне вопросы, на которые я чисто физически не мог ответить, поскольку в тот момент она своим острым крючком удаляла мне зубной камень.

– Да уж, свидание идеальным не назовешь, – согласилась Айона. – Ну а потом вы пригласили девушку куда-нибудь сходить? Надеюсь, козырек не помешал рассмотреть ее лицо. Как оно вам? Симпатичное?

– Да, вполне, но вот только…

– Но вот только это не лицо Эмми? – докончила за него фразу Айона, и оба вздохнули.

– И все-таки, почему она сбежала? Что я мог сделать не так? – вновь вопросил Санджей, страстно желая услышать заверения в собственной непричастности к необъяснимому поведению Эмми.

– Уверена, ее исчезновение никак не связано с вами, – сказала Айона.

Санджею тоже очень хотелось так думать, однако он подозревал, что его собеседница и сама не очень-то верит собственным словам.

Пирс

Пирс делал вид, будто с интересом рассматривает золотых рыбок – этих странных уродливых мутантов, но сам поглядывал на Айону, чье внимание целиком узурпировал Санджей. А ведь ему тоже требовалось поговорить с нею наедине. Наконец Айона и Санджей подошли к остальным, и все направились к обветшавшему, однако все еще чертовски романтичному летнему домику, почти целиком заслоненному кустами жимолости и жасмина.

Улучив момент, Пирс взял Айону под локоть и повел в беседку.

– Черт, как давно никто не брал меня под локоть! –