Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но с чего одному из сыновей Дха вмешиваться в жизнь и разум какого-то шесс'ен? Будь я хоть трижды принцем империи и наследником Юга — я не та фигура, ради которой в игру стали бы вступать Старшие Боги… Значит, замешан кто-то ещё? Его жрецы, какие-то культы?
— Значит, жизненно важно тебе, именно тебе, увидеть воспоминания Итэша, понять его, узнать его, — ворчливо, как неразумному ребенку, пояснила сестра.
Чем так важен это мальчишка?
И он сам, Веарди?
Внезапно двери залы распахнулась, и в неё вошла, пропуская вперед стражу, их дражайшая тётушка. Она явно не ложилась ещё спать, наверняка сидела опять в кабинете и работала, снова занимаясь всеми этими государственными делами в ущерб собственному здоровью. Тени под её глазами были видны издалека, но сами эти глаза почему-то сияли озорством.
— Не слишком ли нагло, будучи гостями в доме, гонять его хозяйку? — усмехнулась тётушка, садясь во главе стола.
Видимо, Никко, не обращая внимания на условности и этикет, послала слугу за Мией.
Очаровательно.
Иногда сестра казалась ему дикаркой! И ведь в одном с ней семье росли, у одинаковых учителей учились…
— Тётушка, тебе знаком этот человек? — не обращая внимание на возмущения брата, Никко протянула Мие свой рисунок, по всей видимости, уже законченный.
Лицо женщины застыло, стало ледяной скульптурой, таким холодным и жестким, обжигающим, и… хрупким.
— Тётушка?
Взгляд сестры был заинтересованным.
Лукавым.
Ну и…?
— Это мой отец, — как камни выронила Мия слова. — Но вы-то где его видели?
— В воспоминаниях одного мальчишки по имени Итэш, — ответила Никко. — Ничего оно тебе, кстати, не говорит?
— Итэш — мой старший брат. Был им. Но он мёртв. Мёртв дольше, чем я живу.
Она положила листок с рисунком перед собой, и, наконец, Веарди смог рассмотреть его, понять, что же так взбудоражило тётушку.
…И действительно.
Отец Итэша.
И, получается, Мии.
И Магни.
— Итэш мёртв, погиб вместе со своим саи-ри, — продолжила мысль тётушки Никко, — но на его место пришёл кто-то сильнее, кто сумел отомстить за слишком доброго и желавшего мира для всех мальчика. И имя ему…
Вот оно что.
Как всё просто.
Как всё очевидно…
Имя, знакомое каждому жителю империи, соскользнуло с его губ насмешкой над самим собой.
— Аран.
Сестра выглядела довольной.
Она что-то ещё знала?
Она… она ведь наверняка подозревала с самого начала. Она всегда была даже излишне проницательной.
— Так вы объясните мне, что происходит? — разбила повисшую тишину Мия.
— Под клятву о неразглашении, тётушка, — вздохнул Веарди, прикрывая глаза и массируя вести — их снова, уже привычно, прострелило болью. — Слишком важные вопросы.
Тётушка, на удивление, спокойно и быстро, отточенными движениями, начертила нужные печати и произнесла вербальные формулы клятвы и с любопытством воззрилась на них.
Ой что будет…
— Ну и? Во что вы вляпались?
Когда круг посвященных в его тайну расширился до трех лиц, пусть и включая его самого, стало легче. Тётушка пообещала помочь с его проблемой. Однако что-то невысказанное было в её взгляде, что-то странное.
Словно она думала, что вся эта ситуация могла быть и на пользу, не со зла.
Ну не решили же какие-то высшие силы просто показать ему жизнь отца, чтобы примирить их? Это даже звучало абсурдно, да и в таком случае нужно было оные сны Девону показывать, вот уж у кого было всяко больше причин для обид и поводов примириться.
Впрочем, никто не мог гарантировать, что брат не страдал той же проблемой.
Хотя он точно всё быстро бы определил и справился.
Нашёл бы ответ.
Даже себе Веарди не хотел признаваться, что завидовал.
Потому что, собственно, завидовать было нечему — оба они были отбракованными сыновьями, разочарованием отца, но Девон был ещё и как воин ущербен, в их то постоянном на культе силы обществе! Но при этом, даже несмотря на события последней войны и последовавшую за ней опалу для близнецов, Девон словно бы и не замечал этого отношения к себе. Ему словно бы и не было больно от пренебрежения отца, ему словно бы было даже хорошо там, на севере. И это при его непереносимости холода!
…Нет, следовало думать о собственных проблемах.
Брат со своими справится сам.
Уж ему то есть на кого опереться.
А теперь есть и у Веарди.
Он даже думал о том, чтобы посветить в ситуацию даже Рика. Конечно, тоже под клятву, но тем не менее… Но стоило ещё подождать — может быть, всё решится в ближайшее время и необходимость в этом отпадёт.
А Рик вернулся в поместье утром.
Очи не успели ещё высоко подняться над горизонтом… Мужчина выглядел потерянным, разбитым, но при этом — решительным.
Что-то случилось с ним, видимо, за прошедший день.
Что-то шокирующее.
…Когда Рик, этот гордый человек, в лицо дерзивший Королю Востока, смиренно склонил голову и взмолился об одной единственной просьбе, Веарди был шокирован.
Он впервые он о чём-либо просил.
Принц был заинтригован.
Но, признаться честно, узнав, что этой просьбой была встреча с Диалори, Веарди готов был рассмеяться — даже сейчас, в этот момент, не он был тем, кто мог решить чужую проблему.
Но причин отказывать Рику у него не было.
Только он поставил одно условие — на этой аудиенции он хотел присутствовать тоже. Что поделать, любопытство всегда было его слабостью.
Тётушке тоже было любопытно — что от неё захотел гвардеец?
— Ваше Королевское Величество, — Рик, вместо традиционного поклона, преклонил колени, и весь его вид был полон смиренной мольбы. — Вы прославились в народе своей справедливостью. И я пришёл просить о ней. И — о правосудии.
— Я не госпожа Саинэ, чтобы вершить правосудие, дае Феан, — заметила тётушка, щурясь. — Чего именно вы от меня хотите? Племянник просил за вас, полагаю, что могу довериться его суждениям и окажу вам посильную помощь. В чем же вас обидели?
Серые, похожие на тучи, на сталь глаза человека распахнулись в чем-то смутно похожем на ужас.
— Не меня! — воскликнул он, скинувшись. — Госпожа… если бы дело было во мне, я никогда не посмел бы Вас беспокоить… Но пострадала моя подруга, моя названная сестра, и сама она никогда не стала бы отвлекать Вас из-за своих проблем.
Вот оно что.
