Больной же раввин набросился на сыновей с криком: «Что вы наделали? Пусть Бешт меня и не вылечил, но когда он вошел ко мне, я почувствовал, что вместе с ним вошла Шехина, а когда пришел врач, то показалось, будто это какой-то поп!».

Вместе с тем есть рассказ, когда Бешта вызвали к человеку вскоре после того, как его осмотрел врач и пришел к выводу, что медицина в данном случае бессильна и предупредил близких, что им надо готовиться к худшему. Бешт же велел сделать больному кровопускание, то есть посоветовал прибегнуть к распространенному методу средневековой медицины, которое действительно нередко оказывалось действенным при повышенном давлении или интоксикации организма. Но в 18 веке кровопускание (и небезосновательно) уже считалось вредным и далеко небезопасным методом, и потому врач стал категорически против него возражать. Многие домочадцы больного поспешили присоединиться к мнению врача, но Бешт переубедил их вполне логичным доводом: «Если вы говорите, что он все равно умрет, то как кровопускание может сделать ему хуже?!».

В итоге кровопускание было сделано, и вскоре после этого больному стало легче, он поднялся с постели, а затем и окончательно выздоровел и прожил после этого немало лет.

А вот еще одна «быль про одного больного, от которого отказался большой доктор, еврей, и который уже не мог говорить». Будучи вызван к больному, Бешт заявил, что лучшим лекарством для этого больного станет мясной суп, и действительно, после пары дней лечения мясным супом больной пошел на поправку.

Удивленный доктор пришел к Бешту с вопросом, каким образом тому удалось добиться такого эффекта — он, дескать, установил, что у больного проблема с венами, и современная медицина бессильна тут что-либо сделать, а сейчас видит явное чудо.

На это Бешт дал ответ, который принципиально важен для понимания его подхода к природе любой болезни и путям ее исцеления: «Ты видишь в больном телесное, я же — духовное. Ибо у человека 248 органов и 365 жил, которым соответствуют 248 повелительных и 365 запретительных заповедей Торы. Когда человек нарушает, не дай Б-г, ту или заповедь, то повреждается соответствующий его орган или жила, а когда он нарушает множество запретительных заповедей, то портится много жил, и кровь по ним не бежит, и человек оказывается в опасности. Я сказал душе его, что следует раскаяться. Она раскаялась, благодаря этому, пришли в порядок его органы и жилы, и я смог его вылечить»[144].

Остается разве что добавить, что диета, которую медицина наших дней рекомендует людям, страдающим сосудистыми заболеваниями, включает в себя обильное потребление жидкости и говяжью печень. Не исключено, что суп, который порекомендовал сварить Бешт, был именно из печени. Но даже если это и так, то для самого Бешта это имело второстепенное значение. Он всегда искал именно духовный корень болезни, и потому порой его рекомендации выглядели странно.

Например, когда у одного богача тяжело заболел единственный сын, Бешт в качестве лечения велел богачу переехать в другой город, открыть там столовую для бедных и кормить сына исключительно черным хлебом и водой.

Отец заболевшего отрока так и сделал, но через некоторое время пришел к Бешту и сказал, что, хотя мальчику и в самом деле стало лучше, он не может видеть страдания сына, который вырос на изысканной пище, а сейчас питается хуже любого нищего. И тут Бешт объявил, что его сын излечился и может вернуться к прежнему образу жизни.

Разумеется, у современного читателя немедленно сразу возникнет несколько версий, почему назначенный Бештом способ мог привести к исцелению — диетических, психологических и т. п. Но сам Бешт объяснил Б-гачу причину болезни сына тем, что вследствие его праведности и, одновременно, беззаветной любви к сыну против него на Небесах было выдвинуто обвинение в неспособности пожертвовать им подобно тому, как Авраам пожертвовал Ицхаком — во имя любви к Всевышнему и с полной верой в Него. Но в тот момент, когда он полностью доверился Бешту и заставил сына терпеть лишения, приговор был отменен. И это — та логика, которую трудно понять далекому от религии и, тем более, от хасидизма человеку.

И, разумеется, мы просто не можем вспомнить историю о столкновении Бешта с неким знаменитым врачом, которое закончилось позором для последнего.

Действие этой истории разворачивается в городском особняке некой княгини (вероятнее всего, вдове князя Заслава, ставшей большой почитательницей Бешта). Когда в гости к княгине явилось некое светило тех мест и того времени, она стала с восторгом рассказывать ему о Беште, утверждая, что некоторые совершенные им чудеса, в том числе, и в области врачевания, не вызывают сомнений.

Доктор, как и ожидалось, отнесся к этим рассказам крайне скептически, и предложил княгине вызвать «этого шарлатана» в особняк, и он его, дескать, с легкостью разоблачит.

— Нет, просто вызвать его сюда было бы невежливо, — ответила княгиня. — Он — великий человек, и я пошлю за ним карету.

Когда Бешт прибыл, врач приступил к его разоблачению, и с издевкой спросил:

— Скажи, любезнейший, где и у какого знатока ты учился медицине?

— Б-г меня этому вразумил, — коротко ответил Бешт.

— Ага, Б-г значит, — усмехнулся доктор. — А вот, скажем, можешь ли ты опознавать болезнь по пульсу?

— Давайте проверим, — последовал ответ Бешта. — Я сейчас болен некой болезнью. Вы пощупаете мой пульс и скажете, чем я болен, а я пощупаю и проверю ваш пульс.

Врач согласился проделать такой эксперимент, и пощупав пульс Бешта, пришел к выводу, что тот и в самом деле чем-то болен, но вот точного диагноза только по биению пульса поставить не сумел. Затем он протянул Бешту руку, тот пощупал его пульс, и вдруг, повернувшись к княгине, спросил:

— Скажи, не пропадали ли у тебя в доме какие-то ценные вещи?

— В самом деле, было такое пару лет назад, — сказала та, — и с тех пор, так и не знаю, куда они подевались.

— Если сейчас послать на тот гостиный двор, где остановился наш доктор, и открыть его сундук, то в сундуке отыщется и пропажа! — провозгласил Бешт.

Княгиня дала указание слугам исполнить то, что говорит Бешт, и пропавшие драгоценности были найдены. Так «сеанс разоблачения» закончился разоблачением самого врача[145]. Остается только напомнить, что первые детекторы лжи назывались плетизмографы, и в основу их работы было положено именно считывание пульса.

История с княгиней — далеко не единственная, которая демонстрирует то уважение, если не сказать больше, с каким к Бешту относились нееврейские жители Западной Украины и Восточной Польши. Разумеется, у него были среди украинцев