Начнутся пересуды, разговоры, то, се, кто то кому то ляпнет и так далее… А солдатам? Да им плевать на все, им пора домой. Работу они сделают в момент. Потом, им же сказано «секретный объект», значит, секретный! А после они разъедутся все веером по своим аулам и хуторам…

В командирское купе ввалился старший лейтенант «красначей» М. В. Литвиненко, он же Куцый:

— Петрович, надо бы жратву раздать, у кого ключи от нычки?

Могилов несколько секунд исподлобья глядел на своего старого дружка, руководителя душанбинского «кокаинового» отряда, и вдруг взорвался:

— Вы, товарищ старший лейтенант, извольте обращаться по уставу к старшему по званию! Вам доверено обеспечение безопасности личного состава и секретность работ, а вы будто в армии никогда не служили! И застегните верхнюю пуговицу! Какой пример подаете подчиненным?!

По коридору с шумом шли солдаты охранения.

— …я ей и говорю: подстилка ты ментовская, чтоб я еще раз с тобой водку жрал, никогда, иди в…

— …пойдем, пойдем, я все коны запомнил, а трефовый вольт в заходе. Думаешь, если построение…

— …а Жила получился вылитый вертухай! Еще б «вэвэшные» погоны вместо красных и суку на поводок…

Могилов покачал головой:

— Не воинская часть, а сборище уголовников, потрудитесь навести порядок, товарищ старший лейтенант…

Литвиненко Куцый что то невнятно промямлил, злобно глядя на смеющегося в ладошку замполита. Командир, уже сбавив тон, улегся, заложив руки за голову:

— Ладно, ладно, Андрюха, не отчаивайся. Весь этот прикид не больше чем на две недели, потом опять поедешь дыни с бахчей воровать. Кхе кхе… Возьми ключи у политрука. Комиссар, кинь ему ключи от каптерки.

Литвиненко ушел в другой конец вагона, где два крайних купе были доверху забиты итальянскими макаронами, югославской консервированной ветчиной, полтавской колбасой, мешками сахарного песка, брикетами голландского масла, в общем, всем тем, чем предполагалось кормить личный состав в/ч 36754. Пустые банки теоретик Горелов порекомендовал тщательно закапывать, а еще лучше, если будет возможность купить в Сарнах или Маневичах местной капусты, свиного сала и нормальной советской тушенки. Обертфельд, наоборот, настаивал, чтобы в Маневичи не показывалась ни одна живая душа. Состав между тем через несколько минут тронулся, оставляя за окнами полуразрушенную сортировочную станцию, трансляционные опоры на горизонте и вымощенную аэродромными железобетонными плитами дорогу, уходящую вглубь приволжских степей.

Задремавшего майора деликатно разбудил один из мнимых «красначей»:

— Товарищ майор, в первом вагоне драка, что делать?

Могилов поднял сонные, мутные глаза на мордатого охранника:

— По какому поводу? Куцый куда девался?

— Да не поделили, кому на какой полке спать. Старлей уже там…

— Как маленькие дети, прямо малолетки в мягких тапочках! Чего делать? Прикладами по мордам, особо ретивых вязать хорошо, крепко, как конвой в зоне вяжет, и сюда, я сам им мозги вправлю. Что еще… Окна забить досками, на станциях никого не выпускать, ну да товарняк не останавливается. Все равно, при снижении скорости смотреть вдоль поезда, чтоб никто не спрыгнул. А если вдруг кто попробует удрать — стрелять на поражение! В сортир не пускать, сообразите парашу, а то как бы записку какую на «пути» не кинули. Все, отправляйся!

С верхней полки свесился Обертфельд, до этого мелко строчивший что то карандашом в записной книжке:

— Лучше их не озлоблять, мне кажется. Ведь все равно рано или поздно придется их всех отпустить.

Могилов зевнул, потер глаза и отхлебнул «Тархун» из горлышка бутылки, стоящей на откидном столике и позвякивающей о надтреснутый стакан:

— В крайнем случае вырежем всех, к гребаной матери… Там места глухие. А потом, ты сам же говорил, что единственная зацепка — запрос, оставшийся в той части, где мы брали рабсилу. Изымем из ихнего дела эту бумажонку, и все, пускай генерал пенсионер потом ковыряет в носу и объясняется в трибунале, кому он отдал сорок пять солдат. А вообще, можно и не резать, народец темный, да и какой дембель, вернувшись домой, будет говорить, что за неделю до увольнения его били сапогами по яйцам?

— И то верно… — «Подполковник» опять углубился в свои записи.

Начинало смеркаться. Вдалеке блестели огни какого то большого города. Грузовой состав с прицепленными в хвосте тремя пассажирскими вагонами неторопливо полз на запад.

После того как Денис Алешин вернулся в Москву в сопровождении Кононова, не спускающего с него глаз, он сразу же был вызван Яговым для беседы. Василий Ефремович, выслушав доклад Дениса о результатах поездки, одобрительно кивнул и усадил пить чай. Ягов был в хорошем настроении, то и дело похлопывал Алешина по плечу и предлагал деньги.

Потом, после недолгих предисловий Денису было дано задание установить причину провала группы, занимающейся угоном автомобилей и перепродажей их в южных регионах страны. Три дня назад кооперативный гараж в Кунцеве, где обычно происходила переборка, перекраска и мелкий ремонт угнанных машин, был оцеплен подразделениями ОМОНа и взят штурмом. Хотя штурм был в общем то не нужен, потому что в тот день в гаражах находилось только четверо ремонтников — наемных специалистов, ни сном ни духом не ведающих о происхождении машин, да еще боевик Арушуняна, вооруженный неисправным газовым пистолетом. Вероятно, недавно организованному подразделению МВД СССР не терпелось опробовать на практике новые методы и приемы борьбы с преступными группировками. События же следующего дня, когда арестовали почти всех участников группы «автомобилистов», включая ближайшего помощника Арушуняна, бывшего майора ВВС Витольда Пыркова, по прозвищу Фанера, показали, что штурм гаража в Кунцеве совсем не случайность. Вдобавок ко всему в тот вечер курировавший «автомобилистов» командир арушуняновских боевиков Дитятев после перестрелки с оперативниками был убит в квартире своей любовницы. Отчетливо запахло паленым и даже жареным. Сам Арушунян срочно уехал в Ереван, оставив дела на одного из помощников. Тот же, от греха подальше, решил остановить всю деятельность по всем задачам, которые Ягов поручил Арушуняну. В результате наркотики из Средней Азии, стрелковое оружие из Афганистана и индийские контрабандные товары теперь застряли в Приаралье на небольшой станции Байхожи, недалеко от Новоказолинска. Вложенные в эти операции деньги повисли в воздухе и не только не возвращались приумноженные, а вынуждали чуть ли не ежечасно тратиться на охрану и взятки железнодорожной администрации, которая уже третий день задерживала на запасных путях состав с табаком из Таласа, предназначенный московской фабрике «Ява». В этом же составе должны были ехать в Москву оружие, гашиш и индийские бритвенные лезвия.

Ягов же со своей стороны, по рекомендации Горелова, полностью исключил свои контакты с людьми Арушуняна, сменил связных и курьеров, законсервировал несколько квартир и других явочных точек, находящихся в общественных людных местах. Но все же, несмотря на эти неприятности, шеф был доволен тем, как развиваются дела. Основная операция, в которую он вложил уже на начальном этапе денег в три раза больше, чем стоимость всего состава в Байхожи, шла весьма успешно. Место проведения акции по захвату электронного ракетного оборудования было определено, и туда уже направлялся военно строительньй отряд под командованием Могилова.