Шайна – вот что сейчас было единственно важным для Габриеля. Погоняя лошадей, стремительно мчась сквозь ночной мрак, он подумал об иронии судьбы: ведь он сейчас спасает жизнь женщины, которую поклялся убить!

Шайна очнулась и осмотрелась по сторонам. Комната, в которой она лежала, была ей незнакома. Тяжелые занавеси на окнах приглушали льющийся снаружи свет, и было непонятно, идет ли солнце к зениту или уже клонится к вечеру.

Она попыталась подняться, но нахлынувшая слабость заставила ее вновь откинуться на подушки. Шайна нахмурилась и еще раз, уже внимательнее, осмотрела комнату. Заметила на себе незнакомую, тонкого полотна кремовую ночную рубашку. Впрочем, это была не просто незнакомая ей рубашка. Она явно была мужская.

Итак, на ней мужская рубашка. Но чья? Демьена? Вряд ли. Она находится не в Олдвич-Эбби – в этом Шайна была уверена. Когда она уехала оттуда? И каким образом ей это удалось? Шайна прижала руку ко лбу, пытаясь припомнить. Но все воспоминания обрывались с того момента, когда ей подали ужин. Его она помнила хорошо, во всех подробностях: жареный цыпленок, бокал вина… А затем все расплывалось.

Проклятый Демьен! Снова он что-то подмешал ей в вино или в угощение! Ему нужно было усыпить ее, сделать бесчувственной и безвольной. Но зачем? Какой еще дьявольский план созрел в его черной душе?

Сквозь туман, неясно, призрачно всплыло в памяти еще одно воспоминание. В полузабытьи она лежала на сиденье бешено мчащейся куда-то коляски. И рядом был какой-то человек. Мужчина. Но не Демьен. Шайна помнила, что на ней была одна из черных монашеских накидок Демьена – он любил рядиться в них, – а под накидкой на ней не было ничего. Совершенно ничего. Она попыталась тогда сосредоточиться, понять, что же такое происходит, но не смогла и вновь провалилась в черную пустоту небытия.

А мужчина там был – это точно. Он сидел напротив нее и смотрел – внимательно, молча. Если бы только ей удалось вспомнить его лицо! Но оно упорно ускользало из памяти. Во-первых, было темно, а во-вторых, Шайна тогда никак не могла удержать свой одурманенный взгляд и могла видеть окружающее только сквозь радужный туман. И все же надо постараться вспомнить… Надо попробовать восстановить все по порядку. Ведь что-то должно было остаться в памяти.

Ну, скажем, рост.

Да, сидевший напротив мужчина был высок. Уже кое-что. Ну еще, еще… Одет в темное. Глаза спрятаны под полями шляпы, а нижняя часть лица тоже была чем-то скрыта… Чем же? Ах да – бородой.

Бородой?!

Шайна ахнула. Бородатый мужчина в черном! Это он! Тот, кто прятался напротив особняка леди Саттон и напротив дома на Джермин-стрит! Тот, что был в Олдвич-Эбби в ту злополучную ночь! Инквизитор! Тот, кто так напугал ее, вынырнув из темноты в коридоре, перед тем как она скатилась с лестницы!

Но откуда он взялся? Куда вез ее и зачем? И как Демьен позволил ему забрать, увезти ее?

Тысячи вопросов закружились в мозгу Шайны. Она откинула одеяло и спустила на пол ноги, нащупывая туфли. Длинные рукава рубашки – единственного ее туалета – упали вниз, прикрыв пальцы. Шайна поддернула рукава и потуже завязала тесемки на манжетах.

Изучающим взглядом обвела обстановку.

Комната была обставлена со вкусом: стенные панели из старого, золотисто-коричневого дерева. Старинная же, массивная мебель в стиле прошлого века – похоже, еще времен Реставрации. Окна за задернутыми занавесками заперты снаружи специальными крючками, не позволяющими раскрыть створки изнутри. Рамы крепкие, стекла очень толстые – не разбить.

Приподняв занавеску, Шайна осмотрела окрестности: обычный сельский пейзаж с темнеющими на горизонте небольшими рощицами, с зарослями виноградника на переднем плане. Виноградные листья были еще зелеными, свежими, но сквозь них уже просматривались наливающиеся, золотисто-зеленые гроздья. Вездесущий темный плющ полз по стене, поднимаясь до самого окна, возле которого стояла Шайна.

Не увидев ничего интересного, она опустила занавеску и направилась к двери. И почти не удивилась, найдя ее запертой. К этому она была готова. Кулаком Шайна застучала в дверь что было силы. И на сей раз удивилась, услышав приближающиеся шаги. Снаружи в замке повернулся ключ.

Не зная, кто сейчас находится по ту сторону двери, Шайна на всякий случай отступила назад. Скрипнула дверь, и Шайна оказалась лицом к лицу с коренастой, краснощекой горничной, на голове у которой кокетливо сидела маленькая белоснежная наколка. В руке у нее была зажженная свеча.

Горничная тщательно заперла за собою дверь и стала обходить комнату, зажигая от своей свечи в канделябрах, укрепленных на стенах. Молча обойдя всю спальню, она обернулась к Шайне – все так же молча, но с улыбкой. Было впечатление, что девушка ждет распоряжений Шайны.

– Кто вы? – спросила Шайна.

– Меня зовут Луиза, миледи, – ответила девушка, слегка присев в поклоне.

– Вам известно, кто я?

Горничная отрицательно покачала головой.

– Нет, миледи. Я просто получила распоряжение своего хозяина прислуживать вам.

– А кто ваш хозяин?

Горничная опустила к полу глаза.

– Мне запрещено говорить это вам, миледи.

Шайна не удивилась. Что ж, именно такого ответа она и ожидала.

– Ну а где я? – спросила она, слабо рассчитывая на ответ. – Что это за место?

Как и ожидалось, девушка вновь отрицательно покачала головой.

– Этого я тоже не могу вам сказать, миледи.

– Ну что ж, – сказала Шайна, понимая, что от расспросов толку не будет. – В таком случае, может быть, принесете мне воды, чтобы умыться?

– Сию минуту, миледи, – ответила горничная, явно обрадованная тем, что расспросы кончились. – И завтрак, если пожелаете!

Желудок Шайны свело от воспоминания о ее последней трапезе в Олдвич-Эбби.

– О нет! – быстро отказалась она. – Никакой еды! Только воды, пожалуйста!

Недоумевающей девушке осталось только выполнить странное приказание. Она выскочила из комнаты и через несколько минут вернулась с кувшином теплой воды, полотенцем и куском грубого, домашней варки мыла.

Оставшись опять в одиночестве, Шайна сбросила рубашку, встала на колени возле таза и принялась тереть свое тело куском шершавого, плохо пахнущего мыла. Покончив с мытьем, она вновь облачилась в мужскую рубашку с длинными, не по росту, рукавами и решила попробовать догадаться о хозяевах дома по каким-нибудь мелочам, деталям обстановки.

Увы, ничего особенного ей обнаружить не удалось. Ровным счетом – ничего. Книги на полках были не подписаны. Ничего, указывающего на имя владельца, не нашлось и на письменном столе. Даже ярлычок на воротнике рубашки, в которую она по-прежнему была одета, аккуратно спорот.

Ладно!

Шайна уселась в кресло-качалку возле камина, в котором неярко горел огонь, прогоняя прохладу сгустившейся за окном августовской ночи.