Зато на совет к Фридриху приезжает Людвиг ландграф Тюрингский. Теперь мы можем сказать — муж будущей святой Елизаветы. Поводом для собрания рейхстага послужила необходимость выбрать и решить, кто в Германии будет губернаторствовать в разных городах. Требовалось сместить старых слабосильных правителей и утвердить на их месте новых. Вы понимаете, короля нет, и наиважнейшие вопросы в его королевстве решаются без него.

На Пасху 1232 года Фридрих созвал новый рейхстаг в Аквилее, куда снова пригласил сына — пока не под конвоем, но с полагающимся в таком случае почётным караулом. На этот раз Генрих едет, но перед отъездом успевает оскорбить епископа Вормса и сделать ещё ряд неполезных для империи дел.

Добравшись до Чивидале, Генрих получает приказ императора оставаться там до особого распоряжения. Не будучи под арестом, он вступает в сговор с некоторыми имперскими князьями, надеясь, укрепив свои позиции, заставить Фридриха считаться с его желаниями.

Император самолично приехал в Чивидале, объявив, что рейхстаг пройдёт именно здесь. Генриху был предъявлен новый утверждённый Фридрихом устав, и король Германии поклялся блюсти его.

Далее, Генриху была вручена грамота, которую он и прочитал перед рейхстагом. Согласно этому документу король требовал от германских князей обращаться с ним как с бунтовщиком, если он вновь посмеет нарушить законы империи, проявив своеволие и непослушание. Вторым пунктом Генрих поручал папскому легату передать свою нижайшую просьбу Папе отлучить себя от Церкви без всякого предупреждения в случае нарушения принесённых в Чивидале клятв.

Таким образом, князья очистились перед Церковью и выступили в поход против Ломбардии, а несчастный король Германии не только не получил любимую девушку, но и был публично унижен.

— Мне так жалко германского короля, — произнесла в наступившей тишине Анна. — Почему Фридрих был так жесток с родным сыном? И что стало с прекрасной Агнесс? Генрих прискакал в Богемию и выкрал её из монастыря? Они жили долго и счастливо?

— Увы, моя милая, — трубадур покачал головой. — Впрочем, как истинный христианин, не могу назвать долю, доставшуюся Агнесс, несчастной, так как... — он помедлил. — Забегая вперёд, скажу, что, потеряв вторую супругу, Фридрих вспомнит об Агнесс и сделает ей предложение, но та откажет императору, предпочитая земному властителю властителя небесного. Слышал, что, получив категорический отказ, Фридрих произнёс: «Если бы она оставила меня ради простого смертного, я бы дал ей почувствовать силу моего гнева, но я не могу быть оскорблённым, если она мне предпочла Царя Небесного».

Агнесса же, так называл её влюблённый Генрих, в 1234 году основала в Праге женский монастырь клариссинок[100], в который вступила сама, и мужской францисканский монастырь. Все свои средства она отдала на строительство больницы в Праге и самолично ухаживала за больными, которые получали помощь совершенно бесплатно. Всё это время она переписывалась со святой Кларой Ассизской, одной из первых женщин, последовавших за святым Франциском.

— Но как Генрих мог жить с нелюбимой женой? — Анна выглядела подавленной.

— Должно быть, Фридриху понадобилось укрепить отношения с Австрией или... он предполагал, что Маргарита сумеет расположить его сына к себе. Но... к сожалению, я совсем не знал супругу короля Генриха и не могу ничего сообщить о ней. Генриха женили на ней, когда ему едва исполнилось тринадцать. У них с Маргаритой родилось двое сыновей, но пережил отца один только Фридрих — герцог Австрии и маркиз Штирии[101].

Но мы отошли от истории короля Генриха VII... Что же делает этот опозоренный на рейхстаге король? Он ведёт себя так, будто бы ничего не произошло, и напрочь забывает о клятвах, данных им в Чивидале. Очень странное поведение. Но в этом весь король Генрих. Когда он не мог победить противника, он предпочитал делать вид, что никаких врагов у него попросту нет.

Он самолично посадил на епископские должности в Вормсе, Шпейере, Вюрцбурге и Аугсбурге своих людей, после чего принялся ждать протестов и смуты, но всё оставалось на удивление тихо. Канцлер — епископ Регенсбургский — до поры до времени не только хранил молчание, но и уговорил архиепископа Майнцского, епископов Бамберга, Хильдесхайма и Оснабрюка не писать пока о случившемся в Рим.

Генрих посидел так ещё какое-то время, прикидывая, а не последует ли за его малым ослушанием очередная выволочка от родителя, после чего напал на владения друга своего отца маркграфа Германа V Баденского, а позже на графов фон Гогенлое, которых ненавидел.

Меж тем в Германии появилось огромное количество различных религиозных сект. Папа кинул силы на борьбу с еретиками, возглавил которую Конрад из Марбурга[102], тот самый, который был исповедником святой Елизаветы. С ним ехали его помощники Конрад Доре и монах Иоганнес. Народ терпеть не мог эту «адскую троицу», и было за что. Войдя в город или селение, эти бравые ревнители веры обычно провозглашали: «Мы готовы сжечь сотню невинных, если среди них есть хотя бы один виновный».

Тут же сыскался и первый еретик — граф Генрих фон Сайну. На счастье последнего, на суде председательствовал король, а адский Конрад Марбургский выступал в роли обвинителя. Обычно он предпочитал быть и обвинителем и судьёй в одном лице. Считалось, что это экономит деньги города, в котором проходил суд, но на самом деле Конрад просто не терпел, когда с ним спорили и не соглашались.

В тот день Конрад был, что называется, в ударе, приговорив еретика к сожжению. Но в последний момент бледный и взволнованный Генрих поднялся со своего судейского места, протянув дрожащей рукой записку, которую тут же прочёл герольд, оглашая волю монарха: «Мой господин король желает отложить рассмотрение дела. Граф Сайн уходит отсюда добрым католиком, ни в чём не уличённым». Связанный по рукам и ногам церковными законами, Генрих не мог полностью отменить приговор Конрада, но, отложив слушание дела, предоставил доброму графу возможность покинуть город, едва только на Германию легла ночная мгла.

Ненавистного инквизитора вскоре настигла праведная месть рыцарей из свиты графов Дёренбаха и Сайна. Ходили упорные слухи, будто бы его умертвили волей доброго короля Генриха, но последнее было не доказано. Так или иначе, это сделало Генриха героем в глазах его народа. Разумеется, убийцы скрылись из страны, а Его Величество отправил соболезнование Папе, и все жутко радовались, празднуя победу.