Вместе с темнотой вокруг нас наступила тишина, словно мы находились внутри огромного заброшенного павильона. Ни огонька вокруг, ни звука, даже ветер стих.

— Васич!

— Не сплю.

— Так ты думаешь, он преследует нас?

— Гекатонхейр?

— Душно, — сказал Алексей — Ты чувствуешь?

Я не ответил.

— Ты жалеешь, что мы ввязались в эту историю?

— Да, — ответил я.

— Я сейчас тоже, честно говоря.

Некоторое время Алексей молчал.

— Лучше всех сейчас, наверное, Зайцу.

— Ни черта ему не лучше, — возразил я. — По локти в машинном масле; вместо того чтобы спать, балансирует сейчас тяги элеронов или заряжает запасной аккумулятор. Кроме того, в трюме наверняка душно, и кондиционер не работает.

— Значит, нижние люки он открыл.

Я представил себе кромешную тьму вокруг «Британика», из открытых люков падают два конуса света на серый бетон космодрома. Слышно, как Юра возится в чреве звездоскафа: доносятся звуки приглушенных ударов железа о железо, изредка шипение сжатого воздуха.

— Кроме того, — добавил я, — если кто-то из нас… не вернется, остальным гарантирована карьера техников. Так что, сам пронимаешь…

— Ну, это ты хватил.

— Что?

— Ладно. А кое-кто зачет, наверное, уже сдал, — задумчиво тянет Алексей.

— Кто?

— Какая разница? Рыжий, например. Помнишь рыжего? Кто-то уже пьяный и счастливый, пишет отчет, а мы до сих пор здесь… Да. Ты что будешь писать в отчете?

Я вспомнил изрешеченную кабину «Осы», отпечаток пятипалой лапы на топком грунте, заливаемый дождем.

— Врать нам, наверное, придется в отчете.

— А вот уж нет! Не дождутся! Вот это видал?

Ничего я не видел, но, судя по всему, Алексей скрутил и протягивал в темноту кукиш.

— Я знаю, чего ты боишься. — У Алексея даже голос стал хриплым от напряжения, и он прокашлялся, — Мы обстреляли пилота НЛО, и нам могут предъявить обвинение. Только вот что я тебе скажу — это была необходимая самооборона. Без вертолета двести километров по джунглям незнакомой планеты, это, знаешь, еще неизвестно чем кончится. Фиг я буду врать. И тебе не советую. Более того, я подозреваю, что все эти зачеты шиты белыми нитками.

— То есть?

— Нас сбросили просто в неисследованном районе… Как и остальные группы, — добавил Алексей. У Косморазведки не хватает ни сил, ни средств на планомерное исследование пространства, хотя бы в рамках той же программы поиска следов события, тормозящего наше продвижение к звездам.

— Глупости, — сказал я.

Некоторое время Алексей молчал.

— Я сейчас, — неуверенно начал он, — вспомнил одну историю.

— Уволь меня от курсантских баек.

— Нет, это не курсантская байка, — возразил Алексей. — Эту историю рассказывал Гришин дед.

— Ты знаком с Гришиным дедом?

Казалось, Алексей смутился на секунду.

— В прошлом году встретил его в Дананге вместе с Гришей. Совершенно случайно, знаешь.

— Какой он из себя?

— Дед? Классика. Седовласый, широкоплечий. Ни грамма жира. Курит пенковую трубку цвета черного кофе… потемневшую до цвета черного кофе. Лет через пятьдесят Гриша тоже будет выглядеть так.

Было заметно, что Алексей получает искреннее удовольствие от рассказа. Говорун.

— Ну и что он поведал?

— Разговор зашел об авариях косморазведывательных звездоскафов. Относительно недавно, лет шесть или семь назад, исчез косморазведывательный корабль. Название… кажется, «Ореол», нет — «Орегон». В начале прошлого года его нашли. На одной из планет Канопуса. Планета чуть больше Марса. Льды, снежная пустыня от полюса до полюса.

Экипаж корабля состоял из четырех человек. Никаких останков ни одного из них не было обнаружено. Но зато было обнаружено другое. Лед вокруг был растоплен малой тягой двигателей, корабль наполовину погрузился в него, как нож в масло. Потом верхушку его занесло снегом, словом, этот «Ореол», то есть «Орегон», еле нашли. Но речь о другом. По каким-то косвенным признакам возникло подозрение, что корабль пытался поднять с планеты не человек.

Алексей сделал драматическую паузу. Трепло. Не выпади из гнезда. Я представил, как Юра, измазанный смазкой в чреве «Британика», потеет над сборкой, одновременно прислушиваясь к нашему разговору.

— Представь: сугробы от края до края горизонта, торосы. Над самым горизонтом висит Канопус. Удаление от звезды такое, что с планеты Канопус виден, как мелкая медная монета. Засыпанный метелью корабль. Планета необитаема. По крайней мере, на ней не было обнаружено живых существ крупнее земной мокрицы. И вдруг кто-то, не землянин, пытается стартовать на нем.

— Может быть, ошиблись?

— Нет. После тщательного целенаправленного поиска в нескольких километрах от косморазведчика были обнаружены обломки небольшого инопланетного корабля. Судя по всему, это был не настоящий корабль, а так — челнок, спускаемая капсула. Упал он на планету около десяти лег тому назад. Пилот оказался жив, он смог самостоятельно выбраться из челнока и уйти достаточно далеко.

Очевидно, детекторы «Орегона» засекли с орбиты место крушения НЛО, и было решено пойти на посадку где-то поблизости.

Что случилось после этого, можно только догадываться. Возможно, произошла встреча инопланетного пилота и землян, в результате чего земляне погибли, а инопланетянин пытался стартовать на земном корабле к родной планете… Ты еще не заснул?

— Нет.

— Слышал о контактерах?

Поскольку вопрос риторический и не требует ответа, я молчу, а Алексей продолжает:

— Косморазведкой для уточнения деталей катастрофы был приглашен контактер, — Алексей замолкает.

— Имя ты, конечно, забыл, — говорю я.

— Нет, на лица и имена у меня как раз неплохая память. Звали его Майкл Мор. Он обследовал обломки инопланетного корабля, а также внутренности земного косморазведчика: рубку, предметы, за которые мог браться пришелец; и знаешь, к каким выводам он пришел? Инопланетянин этот был неизлечимо болен. Какая-то серьезная мозговая патология. Расщепление личности или что-то в этом роде. Мало того, что он был болен, он был крайне опасен. Эта болезнь в нем во время обострений могла убивать окружающих на расстоянии.

— Каким образом?

— Тут я, честно говоря, понял плохо. Что-то вроде мозгового вампиризма огромной силы. Раз в несколько дней он становился крайне опасен. Наверное, именно потому его забросили с родной планеты на самые задворки Галактики. Но это еще не все. Майкл Мор сделал еще один вывод, вернее предположение. С большой степенью вероятности можно сказать, что эта цивилизация, по всей видимости, очень древняя цивилизация, больна вся насквозь, что она подверглась, — я передаю это с чужих слов, — «атаке изнутри», нашествию из глубин, возможно, наследственной памяти. Нашествию собственных пращуров!