– Тихо! – Лени прижала пальчик к губам и на цыпочках стала подкрадываться к моему окну. – Там кто-то есть.

Я вся превратилась в слух и последовала за подругой. За окном сгущались вечерние сумерки, неподалеку угадывались очертания медицинского блока, тишина была абсолютной. Не выдержав напряжения, я потянула эльфийку за плечо и тихо спросила:

– С чего ты взяла, что…

И тут в магическую защиту поскреблись. Мной овладел суеверный безотчетный страх. А когда я боюсь, то за поступки свои ответственности не несу! Схватив с тумбочки побудник, я сняла с окна защиту и швырнула свой увесистый снаряд на улицу. Раздался «бамс!» и тихое треньканье часиков.

– Какого гоблина?! – Торн встал во весь рост и попытался сфокусировать разъезжающиеся в сторону глаза на моей шокированной физиономии. – Я ж тебя… Ну, все!

Друг подтянулся на руках и в следующее мгновение ввалился ко мне в комнату. Я-то отскочить успела, а вот Лени…

Пока эльфийка и оборотень выясняли отношения, перекатываясь по полу и жутко бранясь, я вернула защиту на окно и даже занавесочками его прикрыла, чтобы приближающиеся издали вояки на нас плохо не подумали.

– Прекратите, – шикала я на ругающуюся парочку, – сюда идут. Там стражи порядка, судя по форме, они из Мастивира.

Перехватив брыкающуюся Лени, Торн поднялся и огляделся по сторонам. Спрятаться можно было только в шкафу или под кроватью. Кажется, ему это не очень понравилось, но выбирать в нашем положении не приходилось. Кто-то постучал в окошко, я вздрогнула и посмотрела на хмурого оборотня. Поставив эльфийку на ноги, друг что-то шепнул ей на ухо, и они быстро отступили в шкаф, прикрыв за собой дверки. Стук повторился. Как можно громче зевнув, я отодвинула занавески и сняла маг-защиту, всматриваясь в лица двух представителей стражи Мастивира.

– Добрый вечер, уважаемая. Мы с напарником патрулируем территорию, а отсюда только что был слышен необычный шум.

Я сонно кивнула и недовольно сложила губки, не собираясь помогать им в этом странном допросе. Парни подождали немного, потом, видимо, решили, что молчание затянулось, и продолжили:

– У вас побудник разбитый под окнами валяется.

– И шум опять-таки был… Что вы скажете по этому поводу?

– Вы меня разбудили своим стуком, вот что.

Поправив остатки прически, я кинула косой взгляд на приоткрывшуюся дверку шкафа. Вот же гады любопытные. Небось Лени подглядывает, на вояк посмотреть охота.

– Вы не откажетесь, если мы зайдем и проверим вашу квартиру? И еще, хотелось бы взглянуть на ваш побудник. – Высокий светловолосый парнишка с подозрением прищурился и, кинув взгляд в сторону, помахал кому-то рукой, явно подзывая к себе. – Эй, Купидон, мы здесь.

Раздался звук топающих сапог: кто-то неторопливо приближался, а я все больше нервничала.

– Что у вас?

До боли знакомый голос вызвал во мне бурю эмоций: от шока – до паники. Желудок болезненно сжался, а ладошки моментально вспотели.

– Да вот, барышня побудники из окна выбрасывает, – с ухмылкой ответил новенькому второй парень, – а сознаваться в этом не желает. Думаем, как быть. Ты чего, Куп?

Новенький наконец обратил на меня внимание и тут же замер как вкопанный. На его лице уже расплывалась та самая потрясающая улыбка, которой он меня еще года два назад покорил.

– Брианка! Брианочка! Ничего себе, Эндорра круглая! Откуда ты здесь, золотко? Я тебя и не признал сразу: выкрасилась вся, похудела… Это что, из-за меня? Из-за письма моего последнего?

– Нет, – только и смогла вымолвить я, глядя на высокого широкоплечего брюнета с яркими синими глазами и легкой щетиной на потрясающе красивом мужественном лице.

Когда-то, кажется, уже тысячу лет назад, я обожала прикасаться к этим небритым щекам и жадно принимала его объятия и поцелуи. Только вот зря все это было, и вспоминаю об этом зря, и краснею на виду у него тоже совсем некстати.

– А почему Купидон, а не Глеб?

Мой бывший молодой человек зло взглянул на своих ребят и указал им головой в сторону, мол, свободны. Однако когда он обернулся, на красивом лице снова сияла улыбка.

– Да это парни в шутку так меня прозвали, сам не знаю с чего… Расскажи лучше о себе, как ты здесь оказалась? Ты же в селе мечтала остаться, семью завести, детей там…

– Не было такого. По отцовым планам – да, в селе нужно было жить, замуж выйти и при нем всю жизнь быть. Только сейчас все изменилось.

– Ясно. – Глаза Глебушки медленно двигались по моему лицу, шее, достигали первой пуговки на рубашке и возвращались назад. – Значит, ты теперь здесь, и комната у тебя своя есть… А папка-то твой волнуется, наверное. В академию ведь не пускают никого?

И такая у него улыбка на лице появилась… предвкушающая. Эх, усыпила я свою волчицу, сейчас как когти выпустила бы, к горлу его приставила и напомнила о жене беременной! Сразу поостыл бы!

Пока я размышляла, Глебушка уже ближе подошел, на стену облокотился, в глаза мне заглянул и соловьем запел:

– Ты такая красивая стала, лучше прежнего, Брианка. Кожа, как молоко, белая-белая, а волосы иссиня-черные, так и манят, чтобы…

– А повариха-то твоя как? Скоро ей рожать?

Отодвинувшись от окна, я злобно посмотрела на скрипнувшую дверку шкафа. Достали уже шпионы эти, хоть бы тихо сидели!

Глеб от моего вопроса закашлялся, подавился, видать, своими мыслями и далеко идущими планами.

– Так она это… на четвертом месяце пока. Софьей ее зовут, домовитая девка, порядочная.

– А я, по-твоему, беспорядочной была? – Эх, жаль, побудник не в того кидала! Сейчас бы как огрела этого… – Иди, Глеб, мне вставать завтра рано, учеба у меня.

– Да-да, я все понимаю. Ты ведь не злишься на меня, Брианочка? С кем не бывает? Расстояние, оно, знаешь, любые чувства притупить может. А потом каяться всю жизнь приходится.

И так взглянул на меня – совсем как в былые времена! Аж сердце дрогнуло, и ноги подогнулись. А он, гаденыш, знал, видимо, какое влияние на меня имел. Потому и уходить не спешил.

– Апчхи!

Я вздрогнула, Глебушка нахмурился. Из шкафа с самой виноватой физиономией вышла эльфийка. Ей бы на преображенку поступать, вот где ее место! Такая актриса пропадает талантливая.

– Простите, что вмешиваюсь, только пыльно уж больно в шкафу у тебя… Брианочка. – Последнее слово было произнесено с особой интонацией, за Глебом явно повторила. – Я там от гнома нашего пряталась, буйный он, а я – слабая, хрупкая. Вот и отсиживаюсь где придется. Спокойной ночки вам, пойду теперь в ванной закроюсь.

Мы проводили эльфийку полными шока и недоверия взглядами, затем я встряхнулась и, повернувшись к бывшему молодому человеку, пояснила:

– Она хоть и красивая, а очень глупая. Пойду пригляжу за ней, а то снова в ванной своих лягушек препарированных поднимать начнет. Потом слушай всю ночь их кваканье! Спокойной ночи, Глеб.