Два часа пролетели как один миг. Тарлауг показывал, что и как делать, а ребята пытались воспроизвести чудеса превращений друг на друге. Все это время магистр колдовал над моим лицом, преобразив его до неузнаваемости. Из зеркала на меня смотрела барышня средних лет с большими карими глазами и длинным, немного вздернутым носом. Губы у нее были пухлыми, а на щеках при улыбке появлялись ямочки.

– Обалдеть! – Дорит подошел ближе и осторожно коснулся моего нового лица. – Ни за что не узнал бы тебя, если бы точно не видел, как ты такой стала!

Я довольно засмеялась и тут же сама себя одернула, переживая, что могу повредить грим. Магистр тем временем рассматривал остальных: их результаты были плачевными Например, Дохляк остался собой, а накрашенные глаза и еще более увеличившийся нос придали ему дополнительную комичность. Торн выглядел достаточно неплохо, но все равно я с легкостью узнала бы его при встрече. Единственным, кто показал более-менее хороший результат, был Эвар. Но тот и в жизни на девушку походил больше, чем на парня.

Тарлауг разъяснял адептам их ошибки, давал советы и часто качал головой. К концу занятия он вернулся ко мне и объявил:

– С первым заданием редко кто справляется успешно, поэтому руки опускать рано. Однако я предупреждаю вас сразу – через неделю устрою первый зачет и начну примечать кандидатов на отчисление. Возьмите сундуки с нижней полки столов, там – пробники магического грима. Ваше задание на дом – постоянные тренировки в преображении. Превращайте себя, уговаривайте друзей. Сейчас снимайте макияж – и всего хорошего, все свободны.

Я вернулась к зеркалу и, еще немного полюбовавшись отражением, стала тщательно удалять с лица грим, стараясь делать все как можно быстрее. Понимание того, что могу нечаянно остаться наедине с магистром, выводило из равновесия: я хотела этого и в то же время ужасно боялась. А закончив с гримом, оглянулась и не смогла сдержать разочарованный вздох. Тарлауга уже не было.

После обеда шла строевая подготовка, и снова над нами измывался Финрей. Когда он произнес заветное «Все свободны», я даже немного прослезилась от счастья.

А у дома меня ждал он. Глебушка. Форма наглажена до хруста, обувь начищена до блеска, в глазах огонь, в руках желтая веточка пушистой мимозы… Эх, хорош, гад, как с обложки любимых мною романов. Нарисовался – не сотрешь. Увидев меня, парень подобрался, расправил плечи и, закрепив лучшую улыбку на красивом лице, проговорил:

– Брианочка, солнышко, я весь день только о тебе и думал. Еле вечера дождался, чтобы мы снова увидеться могли.

А я встала перед ним вся помятая: хвостик на голове вбок съехал, ботиночки в пыли… К тому же запах от меня наверняка специфический распространялся с самого зельеварения.

«Ну, – подумала, – ладно, смотри, друг любезный, на красоту мою писаную. Сейчас налюбуется и не придет больше».

А вслух произнесла:

– Здравствуй, Глеб. А я вот только с занятий ползу, устала ужасно.

– А по тебе и не скажешь! – перебил бывший, улыбаясь усерднее прежнего. – Как была чаровницей, так ею и осталась!

Вот же врет, гад, и не краснеет! Из кикиморы болотной сейчас чаровница лучше, чем из меня. Но мне после тяжелого дня такое развлечение понравилось. Кокетливо улыбнувшись, я тряхнула волосами и стала ждать следующей порции комплиментов. Глебушку от моего вымученного оскала слегка перекосило, но, к его чести, он опять не сбежал. Наоборот, взял себя в руки и разошелся пуще – прежнего:

– Как же я рад, что ты меня не гонишь. Видно, и тебе вспомнились наши вечера, наши прогулки под звездным небом. Я так ошибся, Брианочка, мне так плохо и одиноко было все то время, пока мы не виделись… И ведь в толк никак взять не мог, что со мной, пока тебя снова не увидел. Это судьба свела нас, не иначе!

На протяжении монолога парень подходил все ближе, непонятно на что надеясь. В какой-то момент это перестало меня веселить. Отодвинувшись от бывшего жениха, я нахмурилась и ответила:

– Нас свело убийство гномки, Глеб. Тебя прислали в академию смотреть за порядком, а Софья пишет очередное письмо в Мастивире. Вот придет оно – и сразу поймешь, отчего так плохо было. Просто ты по супруге своей тоскуешь.

Несмотря на мой грубый прямолинейный ответ, сдаваться молодой человек явно не собирался. Ухмыльнувшись, он вложил мне в руки мимозу и прошептал у самого ушка:

– Я буду рядом, Брианочка. Каждый вечер у твоих окон прозябать стану. Просто для того, чтобы ты была в безопасности.

Глеб ушел, а я так и осталась в ступоре. С одной стороны, точно знала, все его слова ложь, но с другой… Научился же, гад, говорить красиво! Не зря мама ему карьеру прочила. А еще… Где-то в глубине моей души жила та девочка, влюбленная в этого синеглазого красавца. И сейчас она танцевала от радости, отметая прочь здравый смысл.

– Кхм. – Торн деликатно прокашлялся, выходя из-за угла казармы. – Не помешаю?

– Помешаешь, – огрызнулась я и двинулась домой, прижимая заветную веточку к груди. На лице друга очень явно читалось недовольство от подслушанного разговора.

Повадился, тоже мне, уши греть!

Ни Лени, ни Юхо дома еще не было, поэтому, быстро переодевшись в домашнее платье, приобретенное на складе, я сняла в ванной комнате зеркало и перенесла его к себе. Хотелось отвлечься от непрошеных мыслей, и с этим очень помог магический грим. Вспоминая уроки проректора, я начала с изменения овала лица. Прерваться меня заставили стук в дверь и личико Лени, сунувшееся в щелочку.

– К тебе тут гости, Брианка. Принимай.

Я еще смысл сказанных ею слов не уловила, а дверь уже распахнулась вовсю, и в комнату вошел… магистр Тарлауг.

Пока я, раскрыв рот, смотрела на гостя, он закрыл дверь на ключ и, махнув рукой, что-то тихо зашептал. Стены комнаты стали терять свои прежние очертания, словно покрылись водной рябью.

– Что это вы делаете, магистр?

Мой голос слегка дрожал, хотя я очень старалась выглядеть уверенно.

– Полог тишины, – спокойно ответил проректор и хмуро взглянул в мою сторону. – Не хочу, чтобы кто-то слышал твои мольбы о помощи, когда я примусь за дело.

Подавившись заготовленной фразой, я закашлялась, совершенно не зная, как реагировать на подобные слова. И вдруг Драгислав рассмеялся. Тихо и заразительно. Его уставшее, вечно хмурое лицо в этот момент совершенно изменилось, будто передо мной стоял новый, неизвестный мне мужчина, очень похожий внешне на магистра. И этого Тарлауга хотелось узнать поближе. Улыбка у него была открытой и притягательной, а смех настолько заряжал весельем, что я и сама едва сдерживалась, чтобы не хихикать с ним на пару.

– Что смешного, господин проректор? – Я очень старалась оставаться серьезной, глядя куда угодно, только не в его хитрые черные глаза.

– Простите, адептка, не смог устоять. Это была шутка, конечно же. – Тарлауг внимательно осмотрел мою комнату, несколько раз кашлянул в кулак и продолжил уже серьезно: – Значит, побудник был выброшен отсюда?