Полог вновь распахнулся, и я вскинула голову, ожидая увидеть помощницу, — и вздрогнула, столкнувшись взглядом с тусклыми серыми глазами Лаара.

Муж кинул короткий взгляд в мою сторону, но почти сразу отвернулся. Прошел к импровизированному ложу и принялся расстегивать ремни, удерживающие доспех.

А я только сейчас подумала, что шатер в лагере всего один. И не будет же раан-хар спать под открытым небом. А значит…

Облизала вмиг пересохшие губы и украдкой посмотрела на мужчину. Лаар уже успел отстегнуть доспех и кинул его прямо под ноги. Взялся за тунику, насквозь пропитавшуюся потом и кровью, хотел снять, но кровь вокруг раны запеклась, и содрать ее можно было разве что с кожей.

— Проклятье! — коротко выругался муж, а я разом подорвалась с места.

— Погоди, я помогу! — перехватила его ладонь прежде, чем он успел рвануть ткань. Аккуратно приложила к плечу мокрую тряпицу. — Надо немного размочить, и само отойдет.

Несколько раз промокнула рану, краем сознания отметив, как напряженно замер Лаар. Я чувствовала на себе его взгляд, пристальный и тяжелый, и оттого боялась поднять глаза, вперившись в багровое пятно, расползшееся по темно-серой тунике.

Тряпица оказалась недостаточно мокрой, и ткань совсем не хотела отлепляться. Что ж за невезение такое!

— Подержи… — пришлось передать Лаару тряпицу, а самой метнуться к оставленной воде, принести поближе.

Лаар устало сел на край покрывала, явно предвидя долгую возню. Я опустилась рядом, чувствуя странную неловкость и скованность. Но все же заставила себя откинуть прочь неуместные колебания и заняться делом, дюйм за дюймом отлепляя от кожи прилипшую ткань. Вода окрасилась розовым, дрожащие руки постепенно успокаивались, и движения становились все более уверенными и четкими, быстрыми. И когда ткань наконец полностью отлипла, я без всякой задней мысли схватилась за край мужской туники и потянула ее вверх.

Натолкнулась на пристальный взгляд Лаара. Он так и сидел, не двигаясь, уперев руки по обе стороны от себя, и, кажется, даже не думал мне помогать.

И тут же вспомнилось, как я раздевала его в прошлый раз, тогда, в хозяйских покоях, и чем все это закончилось..

Испуганно разжала пальцы, выпустив край туники. Чудом сдержалась, чтобы не отшатнуться.

Секунду ничего не происходило. Мы так и сидели друг напротив друга, замерев в неловкости. Точнее, неловко было мне. Что за странное выражение застыло во взгляде Лаара, я так и не смогла разобрать.

А потом он одним рывком стащил с себя тунику, откинул к брошенному на землю доспеху. Усмехнулся, заметив, как тяжело я сглотнула — за все это время я так и не успела привыкнуть к виду его обнаженного тела. Тем более в такой близости. Когда терпкий запах мужского тела щекочет обоняние и видно каждую бисеринку пота, проступившую на смуглой коже, каждый крохотный шрамик, оставленный когда-то острыми шипами Цветка Смерти.

— Забавно… Когда надо сидеть тихо и не высовываться, ты проявляешь небывалую храбрость и сломя голову мчишься в гущу событий. А когда следует проявить немного расторопности, робеешь, словно девица на выданье.

— О чем ты? — Я наконец отмерла. Еще раз смочила тряпицу и осторожно приложила к кровоточащей ране на плече: видимо, не до конца отлепила ткань и чуть затянувшийся прокол вновь треснул.

— О том, что махать кхандой — не женское дело!

Ах, вот он о чем! Глупо было думать, что муж не припомнит мне этой выходки. Хотя разве же это была выходка? Неужели я должна была поступить иначе?

— А что я, по-твоему, должна была делать? Сидеть и смотреть, как погибает человек?

— Ты должна была сесть на коня и гнать его во весь опор подальше от этой бойни! Думать в первую очередь о себе! — зло прорычал Лаар, уже привычно повышая на меня голос.

— По-твоему, моя жизнь дороже жизни твоего кшатрия? — Я осмелилась поднять на Лаара глаза. И уверена, в них не было ни грамма покорности, ни грамма согласия.

— Халид — солдат! Это его работа, его долг! А твой долг…

— Знаю, ублажать раан-хара, — выпалила, перебив мужа, и резко встала.

Отчего-то стало очень обидно. Я ведь хотела как лучше, хотела помочь. И все закончилось хорошо. Так зачем он сейчас кричит на меня? Ведь будь у меня возможность вернуться в прошлое, я все равно поступила бы так же!

Подхватила оставленный в углу кусок сухой тряпицы, разорвала на несколько длинных лоскутов. И, с трудом поборов себя, вернулась к мужу. Надо закончить дело.

— Ты могла погибнуть, Катара… — практически спокойно произнес Лаар. На сей раз обуздать гнев ему удалось куда быстрее.

— И что? — Я принялась споро перевязывать раненое плечо мужа. — Это все равно случится. Днем раньше, днем позже. Какая разница?

— Не говори глупости.

Лаар вдруг зашипел, а я увидела, как из-под свежей повязки побежала тонкая струйка крови.

Ох, кажется, слишком сильно затянула…

— Извини…

Тут же поспешила исправить собственную оплошность. И смахнула пальцем капельку крови, бегущую вниз по руке. Но вместо того, чтобы смыть ее, поднесла к лицу, внимательно рассматривая.

Вроде кровь как кровь. Красная, теплая, жидкая. И не скажешь так сразу, что она ядовита для всего живого. Даже палец не жжет, а стебель Цветка Смерти корчился от одного только соприкосновения с этой алой жидкостью.

Интересно, а насколько она ядовита для меня? Что, если, скажем, попробовать на вкус?

— Катара… не вздум… — Предостерегающий голос Лаара прозвучал слишком поздно. Я уже успела слизать алую каплю. И в тот же момент раан-хар рывком притянул меня к себе и впился в губы. Просунул язык в мой рот и стал шарить там, словно у себя дома. По всей видимости, пытался отыскать ту самую капельку.

Но какой там… От нее остался лишь легкий солоноватый привкус на кончике языка.

— Не смей больше никогда так делать, слышишь? — рявкнул Лаар, резко отстранившись. — Или не терпится поскорей отправиться на тот Берег?

— Ага, — кивнула заторможенно, толком и не вдумываясь в смысл прозвучавших слов.

Думать вообще не хотелось… Ведь я уже успела почувствовать вкус его губ, их мягкость и сладость. Пусть бы эта сладость и была замешена на горьком привкусе пепла.

И я вдруг поняла, что муж ни разу за все время не целовал меня. Да и то, что было сейчас, вряд ли можно назвать поцелуем.

Отчего же тогда я не могу оторвать взгляда от его губ, смотрю на них словно завороженная, непонятно чего ожидая.

И Лаар не спешит разорвать этого взгляда, невидимой нити, что натянулась меж нами. Совсем тонкой, звенящей от напряжения, дрожащей даже от легкого дыхания и готовой оборваться от любого неверного движения. И потому я сижу, замерев, боясь шелохнуться и нарушить эту незримую связь.