– Что? – вырвалось непроизвольно у меня.

– Было такое? – уставился на меня мужчина, вопросительно выгнув бровь.

Я молчала. Грудь сжимало предчувствие беды. Или просто осознание того, что сейчас произойдет что-то очень нехорошее.

В висках стучали молоточки. Я слушала Тимура и... не слышала. Не распознавала смысл сказанных слов. Потому что то, что нес этот сумасшедший, не могло быть правдой. Просто не имело на это право!

Но упрямые факты, озвученные мужчиной, били в самое больное место. Вскрывая старые раны, заставляя снова их кровоточить.

– При чем здесь Андрей? Это были мои недомолвки с отчимом!

– Да при том, куколка, что мужики всегда найдут общий язык. Или ты не знала, что они выпивали, пока тебя не было дома? Общались, так сказать, за жизнь?

Ноги вдруг стали ватными. Предметы вокруг начали терять свои очертания.

Сморгнула, пытаясь прийти в себя.

– Ника? Ника! – дернулась, как от удара хлыста.

– Со мной все в порядке! – отчеканила зло, нащупывая спинку стула.

Присела на край сидушки. Недопитый чай в кружке, кусок недоеденной пиццы, потертая скатерть на столе.

Выходит, все это время я жила в паутине лжи? И спаситель оказался не спасителем, а главным злодеем действующей сказки...

Не верю.

Неправда!

Так просто не может быть!

– Только опять все вышло не так, как рассчитывал твой братец, – продолжил мерзким насмешливым тоном мужчина. – И здесь снова оказался виновен ты. Он надеялся на обожание, на безмерную любовь со стороны девчонки. А получил деревянную куклу, которая по ночам во сне Сашенькой его называла. И частенько, оттягиваясь у меня с блядьми, не мог понять, почему так: чужие бабы от него текут, вешаются пачками, отсасывают забесплатно, а своя сука как бревно в постели?! И ведь все для нее, все для нее.

– С кем оттягивался мой муж? – переспросила глухим голосом.

"– Андрей, у тебя на рубашке губная помада?

– Это краска, Ника! Ты чего? Какая помада? Стыдно спрашивать о подобном художника. Ты – единственная женщина на свете для меня. Других просто не существует! Запомни!"

Я, как наяву, услышала его беззаботный смех. Ощутила невесомые прикосновения. И почувствовала фальшь в ласковых словах.

Почему я не видела этого раньше? Не замечала...

Не хотела? Не волновало?

Странно, но и сейчас эта новость меня не особо задела. Словно подсознательно я была готова к этому.

А может, причина как раз в том, что я не любила Андрея? Вернее, любила, но не так, как Сашу.

Не так искренно, горячо, чувственно. Не как мужчину.

А вот понимание того, что это Андрей рассорил нас с Сашей, вывел на тропу войны и заставил ненавидеть друг друга, умудряясь при этом выглядеть святым, ударило под дых, заставляя согнуться пополам.

– Лучше заткни свою пасть по-хорошему. Иначе это сделаю я. И тебе не понравится, – вкрадчиво заговорил Саша.

– Вот в этом и есть твоя ошибка, Саня! Ты всегда верил ему. А когда не верил или твое терпение кончалось, в ход шел шантаж. Брат ведь пугал тебя своим "дошел до точки"? И ты велся! Всегда! Он сам хвастался. Но у меня есть для тебя кое-что. Специально оставил. Не зря же в каждой комнате камеры наблюдения понатыканы. Ты оценишь! – Мужчина дал знак идти за ним. – Убедишься, что я никогда не вру. Там как раз откровения про твой бизнес. Про невесту. Ты в курсе, что они были знакомы? А что он потрахивал ее периодически в обмен на рекомендации, как лучше подобраться к тебе и твоим деньгам?

Саша остался стоять на месте.

Я видела, как играют желваки на его скулах, как напряжены плечи и грудная клетка тяжело вздымается под футболкой. Как затянут горькой поволокой темный взгляд, словно он сейчас мыслями не здесь. И нервно дергается кадык каждые несколько секунд.

– Чего ты хочешь? – мертвым голосом осведомился он.

Механическим, безжизненным.

Тимур замер на выходе из кухни. Остановился, видимо раздумывая, с какой стороны начать.

– Асланова помнишь?

– Которого я чуть было...

– Да. После него же ты завязал с карьерой бойца. А зря. Ты там ни при чем был. Сам себя виноватым сделал. Так вот именно ему поднасрал твой брат перед смертью. Хорошо так. Взял деньги за товар, проебал их, а когда его взяли за зад, попытался слить инфу ментам.

– Это он Андрея?.. – заскрипел зубами Саша.

– Если бы это был он, то и вопросов не осталось бы. Долгов в том числе. Но увы. Сделка проходила через меня, и теперь Асланов требует компенсации.

– Я заплатил! Этого мало?!

– Саня, – Тимур помедлил, – ты, видимо, не совсем понимаешь. В таких делах важна репутация. Один раз запятнаешь – и с тобой уже никто не будет считаться. А уж тем более иметь дело. Не отмоешься. До конца своих дней. Твой братец подставил не только себя, но и меня. И плевать, что он сдох. Это никак не окупает его косяк.

– Ника здесь при чем?

– Я могу отдать ее на откуп. Из нее хорошая рабыня получится. Ты наверняка помнишь его предпочтения. Он любит таких. – Саша дернулся вперед.

Вскочила и я, заметив, как отреагировали охранники. – Но у меня есть другое предложение. Поинтереснее. Тем более Рустам тоже не забыл тебя. Обсудим?

Я задержала дыхание, наблюдая, как у одного из секьюрити дрожит палец на спусковом крючке ствола. Неверный шаг, неправильное слово – и он выстрелит Саше в спину.

Да и сзади меня стоят двое. Бежать некуда.

– Решай, Саня. Или отдаем ее и забываем о косяке твоего брата, или решаем этот вопрос с тобой. Заметь, я даю тебе выбор. По старой дружбе. – Поговорим. Но не здесь. Не при Нике.

Я сглотнула вязкую слюну, глядя на Сашу. А в черных глазах боль, тоска, отчаяние. Как у раненого зверя, который понимает, что обречен.

Что остались считаные минуты, а то и секунды, а он не успел главного.

Вперемешку с пугающей твердой решимостью. Желанием исправить, отвоевать ситуацию любой ценой. Даже самой высокой.

Мотнула головой, призывая не делать глупостей. И получила в ответ горькую прощальную улыбку. Ту, что успокоить должна, а на деле сердце рвет на части. Перемалывает стальными жерновами.

– Вот это другой разговор! Вот это я понимаю, – хлопнул его по плечу Тимур. – За Нику не переживай. Ее никто здесь не тронет. Слово даю!

Я стоял у стола перед монитором компьютера, смотрел невидящим взглядом на экран с мелькающими картинками и не верил своим глазам. Просто не понимал, как Это могло быть правдой?!

Циничной, ржавой, насквозь прогнившей правдой.