вращая облезлыми хвостами, но она не обращала на них ни малейшего внимания. Лишь изредка, когда кто-либо начинал слишком уж ей докучать, короткий отрывистый рык немедленно ставил зарвавшегося ухажера на место, и собаки бросались в атаку с удвоенной энергией. Она была их Богиней, и они без малейших колебаний отправились бы за ней на вершину Эвереста или бросились в бездну Марианской Впадины. Они почли бы за честь, за высшее счастье умереть ради нее.

Теперь становилось понятным, почему Инанне не удавалось ее обнаружить — будучи окруженная такой толпой возбужденных псин, она буквально затерялась на их фоне и таким образом сумела на некоторое время укрыться от рыщущего окрест внутреннего ока собственной Стаи.

Ортея потратила на рекрутирование своей армии значительную часть предыдущего дня и всю вторую половину ночи. Она обошла все окрестные свалки и два мусорных полигона, вербуя бродячих собак целыми стаями. Задача, стоявшая перед ней, представлялась весьма непростой, тем более что нехватка времени здорово ограничивала ее возможности.

Пожелай Ортея лично возглавить какую-либо из бродячих шаек — вопросов бы не возникло. Смерть предыдущего вожака более чем доходчиво объясняет его подчиненным, кто теперь в доме хозяин. Однако сейчас ей требовалась не слепо раболепствующая и пускающая слюни толпа дворняг, а хорошо сработанная и надежно управляемая сила. Став сама вожаком, Ортея в скором времени непременно наладила бы взаимопонимание со своими подданными, но этого самого времени ей-то как раз и не хватало. А потому задача существенно усложнялась — ей требовалось не свергнуть существующих вожаков, а подчинить их себе и заставить выполнять свои распоряжения. Представлялось логичным использовать их опыт и хорошо отлаженные отношения со своей командой.

А взять даже заведомо более слабого противника в плен целым и невредимым куда сложнее, чем просто его прикончить, не говоря уже о том, чтобы его перевербовать. Особенно тяжко пришлось Ортее в тех стаях, где верховодили старые и матерые суки. Они, в отличие от кобелей, оставались абсолютно безразличны к ее интересному положению, и на их убеждение уходило намного больше времени и сил. Именно в стычках с ними Ортея получила свои ранения, но результат того стоил!

Толпа, насчитывающая более сотни собак, вышла к заводу в абсолютном, даже немного жутковатом молчании. Они терпеливо дожидались ее команды, не двигаясь с места и не издавая ни звука. А когда пришло время, единой массой сорвались с места, в считанные секунды окружили здание, на которое Ортея им указала, и, не колеблясь ни секунды, бросились в атаку. И теперь оказавшимся в захлопнувшейся ловушке незадачливым охотникам оставалось уповать лишь на чудо.

Глава 20

Когда Николай выбрался на крышу, в ушах у него звенело от оглушительной какофонии лая и визга, доносившихся снизу. Ему, конечно, было чертовски любопытно ненадолго задержаться и посмотреть, как будут развиваться события, но задерживаться он не мог. Его часть работы еще не закончена.

Он вытянул шею и заглянул за край крыши. Внизу волновалось и бушевало буро-серое живое море. Для тех оборотней, что оказались заблокированы внутри, единственным шансом остаться в живых оставалась организация слаженной круговой обороны. Ярость нападающих собак рано или поздно выдохнется либо окажется погребена под горой трупов. Если обороняющиеся не будут совершать откровенных глупостей, то вполне могут отделаться относительно малой кровью. Одной из таких глупостей явилась бы попытка прорыва. Еще как-то можно отбиваться от обезумевшей толпы, когда за спиной у тебя — надежная бетонная стена, но, выбравшись наружу, ты откроешь атакующим свой незащищенный тыл, и участь твоя будет предрешена.

Покамест драка оставалась сосредоточена внутри здания, и время от времени раздававшиеся отчаянные визги и скулеж говорили о том, что оборотни не намерены сдаваться без боя, и собираются продать свои шкуры как можно дороже. Николай почувствовал даже что-то вроде облегчения. Он, несомненно, не возражал против того, чтобы его недоброжелатели получили хорошую взбучку, но не собирался выторговывать собственную жизнь за счет смерти других. Основная задача состояла в том, чтобы заблокировать главные силы охотников, и эта часть плана блестяще удалась. Настало время переходить к следующему этапу.

Парень перебежал на противоположную сторону крыши и, набрав в грудь побольше воздуха, шагнул на обшарпанные трубы, переброшенные на соседний корпус. Главное — не смотреть вниз, и все получится. Не то, чтобы Николай так уж боялся высоты, тем более что вчера во время тренировок он уже проходил здесь и не раз. Просто сейчас его воображение слишком уж живо рисовало ему, что сделают кишащие внизу собаки с его телом, ежели он ненароком упадет.

Но, к счастью, он не свалился и благополучно перебрался на другую крышу. Быстро сориентировавшись, Николай поправил сумку на плече и побежал к следующему аналогичному «мосту». Система проложенных по верхам трубопроводов позволяла перемещаться по всему заводу, не касаясь земли и оставаясь незамеченным. Оставалось надеяться, что никому не придет в голову задрать морду к небу. Иначе его обнаружат, и весь их с матерью замысел полетит к чертям.

Инанна, ошеломленная и растерянная, неподвижно стояла посреди захламленной улицы и широко распахнутыми глазами наблюдала, как в дальнем конце переулка бушует неистовый животный шторм. Двое ее телохранителей переминались с лапы на лапу, то и дело бросая на свою начальницу вопросительные взгляды. Она понимала, что обязана предпринять хоть что-нибудь, поскольку сама взялась руководить Облавой, но внезапно вышедшие из-под контроля события совершенно выбили ее из колеи и полностью дезориентировали. Инанна совершенно перестала что-либо соображать и чувствовала себя абсолютно беспомощной. Ее пасть время от времени приоткрывалась и снова захлопывалась, как будто она собиралась что-то сказать, но забывала, что именно. Больше всего на свете ей хотелось развернуться и дать деру, но она продолжала просто стоять, и задать стрекача ей не позволяла отнюдь не совесть, а начисто отказавшиеся повиноваться ноги. Впервые в жизни ей было по-настоящему страшно.

Отголоски яростной собачьей свалки метались по всему заводу. Визг и лай раздавались то с одной стороны, то с другой, и вскоре Инанна окончательно перестала понимать, что происходит, кто где и с кем дерется. Больше всего она опасалась, что рано или поздно кто-нибудь может случайно наткнуться на их троицу. От мысли, во что такая встреча может в итоге вылиться, ей становилось дурно. Сама Инанна никогда не прибегала к насилию, и даже не представляла толком, как отбиваться от собак, если они на нее набросятся. Вся надежда была на телохранителей, которые кому угодно могли устроить кровавую баню, но и их возможности имели свой предел.

Неумолимая логика настойчиво советовала