* * *

Николай проснулся как от толчка и рывком сел на разложенном сиденье. Рассветные лучинатянули в тумане тонкие светящиеся нити и ленточки, пробиваясь сквозь щели в створках ворот, и на их фоне он разглядел темный силуэт, виднеющийся в открытой двери машины.

— Мам? — окликнул он на всякий случай.

— Просыпайся, Коль, — Оксана присела на водительское сиденье, — пора.

— Который час?

— Начало седьмого.

— Я не думаю, что наши гости заявятся в такую рань, — Николай снова улегся, потягиваясь и хрустя суставами. — Они тоже поспать любят. Тем более что мы от них все равно никуда не денемся.

— Мне надо уходить уже сейчас, а до того я должна быть уверена, что ты готов, ничего не забыл и все сделаешь так, как надо. Я бы не хотела, чтобы все то время, что я на тебя потратила, оказалось потраченным впустую.

— За меня не беспокойся, мне моя шкура дорога ничуть не меньше, чем тебе. Я справлюсь.

— Очень надеюсь, иначе за твои ошибки расплачиваться придется нашим родственничкам. Я даже не представляю, что могу сотворить, случись что с тобой. Не доводи до этого.

— Со мной все будет хорошо, — заверил свою мать Николай, — ты только сама долго не задерживайся.

— Не волнуйся, я приду вовремя. Вообще-то я не думаю, что Ирена и Ко, поймав тебя, сразу же и прикончат — им захочется сперва над тобой поизмываться. Так что даже если ты провалишь свою часть, я ничего существенного не пропущу.

— О да! Теперь я преисполнен оптимизма! Можешь особо и не торопиться! — рассматривать свое ближайшее будущее с такого ракурса совершенно не хотелось, и парень решил сменить тему. — Как там наш горе-писака? Надеюсь, ты на прощанье перегрызла ему горло?

— Какой же ты кровожадный, Коль! Чем он тебе не угодил?

— Значит, нет, — Николай разочаровано вздохнул. — Куда ты его сбагрила?

— Подыскала ему пустующий домик неподалеку и проинструктировала, как быть дальше. Наши пути больше не пересекутся.

— И чего ты так с ним нянчишься?

— Его куплет не из этой песни, — Оксана задумчиво потерла какое-то пятнышко на своих джинсах. — Он вляпался в неприятности по моей вине, и я должна хоть как-то помочь ему из них выпутаться. Предпочитаю не заключать сделок с собственной совестью, если есть такая возможность.

— А где ты после этого всю ночь пропадала? Я даже волноваться начал.

— Так… по делам, — девушка оглянулась и смерила взглядом растянувшегося на сиденье сына. — А ты, как я погляжу, так сильно разволновался, что даже отдохнуть надумал? Вместо того чтобы за окрестностями присматривать.

Николай хотел вспылить и высказать матери что-нибудь позабористее, но сдержался. Каким-то шестым чувством он осознал, что его задирания, какими бы нахальными они ни были, не достигнут цели. Мать попросту пропустила бы их мимо ушей.

Когда бок о бок проживешь с человеком достаточно долго, то начинаешь угадывать его настроение уже по одной лишь линии губ и продолжительности пауз между отдельными фразами. Николай слишком хорошо знал свою мать, чтобы даже в темноте не заметить, что в ней что-то неуловимо изменилось. На смену еще недавней раздражительности и импульсивным метаниям от умиротворенной расслабленности к беспричинной агрессивности пришло спокойствие. Теперь в Оксане ощущалась собранность и сосредоточенность, которой ей так недоставало последние несколько дней. Она была полностью уверена в своих силах, и ничто не могло вывести ее из обретенного равновесия.

Николай видел, что его мать снова стала самой собой, и не мог не сделать очевидного вывода.

— Ты спала с ним, — угрюмо констатировал он.

— Извини, забыла с тобой посоветоваться.

— То есть ты повсюду таскала с собой этого растяпу только для того, чтобы всегда иметь под рукой возможность разрядиться? Чтобы было с кем позабавиться, ежели скука одолеет?

— Коля! — прикрикнула на него Оксана. — Моя личная жизнь тебя не касается!

— Но если он требовался тебе лишь как лекарство, — не унимался ее сын, — почему ты не слопала эту пилюлю еще вчера, в ветеринарке? Трахнула бы его по-быстренькому, а потом прикончила, и дело с концом!

— Выбирай выражения, будь так любезен!

— Выражения?! Я просто называю вещи своими именами! Ты нашла себе игрушку и резвилась с ней вместо того, чтобы заниматься делом, а я теперь не могу даже сказать об этом вслух?! Ты так любезно все ему рассказывала, отвечала на все его дурацкие вопросы, подыскала ему безопасную норку… Временами ты пеклась об этом писаке даже больше, чем обо мне! А он теперь сдаст нас при первой же возможности!

— Не сдаст.

— Он — Человек-Который-Знает! И ты сама нафаршировала его информацией и отпустила на все четыре стороны! Этот Женя теперь для нас как ходячая бомба, которая может рвануть в любой момент! И все из-за твоего мимолетного увлечения! Тебе следовало прикончить его хотя бы после того, как ты им попользовалась!

— Коля! Закрой свой рот!

— И не подумаю!

Оксана вздохнула и устало провела ладонями по лицу. Она выбралась из машины и потянулась, расправляя затекшие плечи. Насупившийся Николай внимательно следил за матерью, гадая, не перегнул ли он палку. Ее невозмутимое спокойствие немного нервировало парня.

— Знаешь, Коля, — заговорила она, наконец, — если бы мы сейчас с тобой переругались, то это явилось бы лучшим подарком, о котором только могли мечтать наши противники. Я не в настроении разбрасываться перед ними гостинцами, а поэтому предлагаю отложить нашу дискуссию до лучших времен и заняться делом. Пособачиться мы всегда успеем. Что скажешь?

Мальчуган еще немного посопел для порядка, а потом проворчал:

— Ладно. С нетерпением жду продолжения, так что долго там не задерживайся, мам, и… будь осторожна!

* * *

Несмотря на запертые ставни и плотные шторы, некоторое количество света все же проникало внутрь, сочась сквозь мельчайшие щели и трещинки, разбавляя темноту в комнате до уровня густого полумрака. Открыв глаза, Евгений не сразу сообразил, спит ли он еще или все-таки проснулся. Отголоски уличного шума говорили о том, что уже рассвело, но определить точное время оказалось крайне затруднительно. Старенький механический будильник, стоявший на прикроватной тумбочке, давно исчерпал свой завод и теперь его показания соответствовали действительности аккурат два раза в сутки, кроме того, как Евгений ни силился, он так и не смог разглядеть в темноте его стрелки.

Он выбрался из-под покрывала и невольно поежился, когда его босые ноги ступили на холодный дощатый пол. А еще ему жутко хотелось пить, да расцарапанная грудь при каждом движении саднила, напоминая о прошедшей бурной ночи.

Евгений ничуть не удивился, обнаружив, что Оксана ушла, лишь тень тоски на секунду сжала его