отступить к машинам, пока еще оставалась такая возможность, поскольку какого-либо способа помочь остальному отряду уже не осталось. Можно было потом попробовать пробиться к ним, раскатав колесами как можно больше облезлых шавок, и вывезти хотя бы тех оборотней, кто еще уцелел.

Инанна уже собиралась смириться с неизбежным и отдать своим охранникам приказ к отступлению, как вдруг очередная какофония собачьей перебранки послышалась совсем неподалеку, буквально за ближайшим углом, и в каких-то двух десятках метров перед ними на улицу выскочила Ортея.

Она выглядела здорово потрепанной — вся ее шкура была измазана в грязи, кое-где виднелись влажно поблескивающие пятна свежей крови, она испуганно поджимала хвост и заметно прихрамывала, подволакивая заднюю лапу. Неизвестно, что с ней произошло, быть может, ее собственная армия вышла из-под контроля, но сейчас это не имело значения. Упустить такой шанс было бы непростительной глупостью.

Инанна пронзительно гавкнула, и ее стража бросилась на ошалевшую Ортею. Та резко обернулась и, увидев несущихся на нее двух оскаленных ротвейлеров и собственную разгневанную мать за их спиной, даже присела от неожиданности, она явно не предполагала столь крутого оборота. Как-то сдавленно и жалобно пискнув, Ортея отскочила в сторону и юркнула обратно в проулок, а телохранители Инанны метнулись следом.

В следующую же секунду из-за угла раздался новый, еще более яростный залп лая и визга, по которому совершенно невозможно было определить, что же там творится. Гвалт побушевал несколько секунд и вскоре начал стихать, не то удаляясь, не то просто исчерпав себя, но обратно на улицу так никто и не вышел. И тут Инанна внезапно осознала одну простую и пугающую вещь — она осталась одна.

Вдалеке еще кипела нешуточная битва, и отчаянные собачьи вопли продолжали оглашать окрестности, но здесь, где она стояла, царила удивительная тишина. Ее телохранителей словно проглотил огромный дракон с тысячей слюнявых пастей, и она, Инанна, вполне может стать его следующей жертвой. Ну, хоть и этой сучке, Ортее, тоже досталось по заслугам, хотя…

Инанна вдруг поняла, что не испытывает твердой уверенности в истинности последнего утверждения. Постепенно в памяти начали проступать некоторые подробности, на которые она в эмоциональном запале не обратила внимания. Ортея хоть и выглядела побитой и испуганной, но ее взгляд отнюдь не был взглядом затравленного и загнанного в угол зверя. В тот миг, когда она обернулась, ее глаза смотрели спокойно и расчетливо. В них даже сквозило определенное удовлетворение. Да и убежала она потом очень даже шустро, совсем позабыв про свою хромоту.

Проклятье! Вот ведь чертовка! Она же специально выманила на себя ротвейлеров, чтобы оставить свою оппонентку без охраны! Обвела их вокруг пальца, как маленьких безмозглых щенят!

Инанна медленно попятилась, настороженно озираясь по сторонам и ловя носом воздух. Она достаточно хорошо знала Оксану, чтобы понимать, что девчонка не посмеет хладнокровно отдать собственную мать на растерзание бродячей сваре. С другой стороны, старая «афганка» прекрасно отдавала себе отчет в том, что в открытом столкновении один на один с молодой и сильной Ортеей у нее нет ни единого шанса. Впрочем, Инанна была все еще жива, а это намекало на то, что Оксане она нужна целой и невредимой. Неизвестно, какие планы та строила на ее счет, но сейчас основной задачей Инанны было тянуть время и постараться отступить как можно ближе к машинам, а там можно будет и на подмогу кого-нибудь позвать. Еще ничего не закончено! Мы еще посмотрим, кто кого!

Выглянув из-за груды ржавых железных ящиков, она убедилась, что поблизости никого нет, и отважилась на короткую перебежку. Но, как только Инанна выскочила на открытое пространство, мир вокруг нее вдруг пришел в движение.

Что-то резко хлестнуло оборотня по лапам, сильным рывком ее бросило на землю и поволокло в подворотню. Инанна задергалась, пытаясь высвободиться, но в этот момент на нее сверху коршуном рухнул Николай с мотком веревки в руках.

— Извини, бабуля, но ты сама напросилась, — он еще туже стянул схваченные петлей лапы Инанны, примотав их к телу, и накинул веревку ей на морду, лишив возможности подать голос, — попробуешь перекинуться — хребет сломаешь, так что даже не мечтай об этом!

Как Инанна ни извивалась, как она ни вертела головой, ей так и не удалось вырваться из его ловких рук, которые со знанием дела крепко скрутили ее, лишив даже малейшей возможности пошевелиться. Ей оставалось лишь негромко и жалобно скулить, но на Николая это не произвело особого впечатления. Он забросил за спину свою сумку, после чего, крякнув, взвалил на себя и собаку.

— Бороться и искать, найти и перепрятать, — пробормотал он и тяжело заковылял к ближайшей подворотне. — Сейчас, бабуля, найдем местечко поукромнее и переждем немного.

До закутка, где ожидали машины, долетали лишь отголоски сражения, бушевавшего на территории завода, но, тем не менее, факт того, что дела пошли совсем не так, как предполагалось, с каждой минутой выглядел все более очевидным. Подобного развития событий никто не предполагал, и водители не получали никаких указаний на сей случай. Если бы кто-то из Стаи получил ранение, остальные непременно вытащили бы его из драки и доставили сюда, но время шло, шум, лай и визг все не стихали, а никто так и не появлялся.

У тех оборотней, что отправились за Оксаной и Николаем, при себе имелись две радио гарнитуры, и они должны были дать о себе знать, случись что серьезное, но оставленные в машинах рации продолжали упрямо молчать, что плодило в головах самые мрачные предположения. Неведение во сто крат мучительней любой открытой опасности, а потому водители уже начинали нервничать, и в их встревожено обшаривающих окрестности взглядах сквозил страх.

Посреди заросших сорняками захламленных развалин Максим изначально чувствовал себя не в своей тарелке. Хорошая машина, дорогой костюм и новенькие ботинки, больше приспособленные для лакированного паркета и мягких ковровых дорожек, нежели для обломков штукатурки и битого кирпича, совершенно не вписывались в окружающую действительность. Когда он соглашался принять участие в Облаве, он и не думал, что придется лезть в такую грязь. Она представлялась ему неким вполне цивилизованным мероприятием, когда в предрассветных сумерках машины подъезжают к дому жертвы, высыпавшие из них охотники быстро и бесшумно окружают здание, двое-трое из них заходят внутрь, и через пару минут все кончено. Максим не был готов к тому, что Облава может оказаться столь неприглядной, грязной и неожиданно небезопасной конкретно для него.

Он забрался на водительское сидение своего «Мерседеса» и наглухо закрыл все окна. Отгородившись, таким образом, от шума собачьей свалки, он почувствовал себя немного