Они пошли по кроватям, Печаль оставила платье и сумку кучей на полу. Она легла на кровать и смотрела в потолок, сердце разбивалось, пока она думала о правде. Она никогда не мечтала о будущем с ним, не потому что он был риллянином, а она — раннонкой. Не из-за долга. Она знала, что он хотел от нее. Знала, что он годами хотел от нее услышать. Но она не могла. Она не любила его. Не так, как он от нее хотел. Она хотела его, любила как друга, доверяла больше почти всех. Но она не любила его. Она не была уверена, что могла так любить.

«Она принесла лишь печаль», — прошептал голос в темноте.

Это был не голос Расмуса. Этот голос был похож на ее.

Следующим утром она не нашла Лувиана, дверь в его комнату была открыта, а его кровать была аккуратно заправлена. Одевшись и поев, Печаль пошла искать его, но в зале или библиотеке его не было. Она хотела поискать снаружи, но моросило, и она боялась столкнуться с Расмусом. Она не хотела его видеть. Она уже хотела пропустить второй ужин, изобразив, что ей плохо.

Не зная, что делать, она ушла в свою комнату. Она нашла записи Лувиана на столе их зала, вспомнила, что он говорил о размере задания, и решила узнать, может ли помочь.

Записи были не из приятных, и Печаль снова поняла, как мало знала о повседневной жизни Раннона. Дети падали в колодцы, реки, пропадали в лесах довольно часто. Их могли съесть коты пустыни и джунглей, змеи, а в одном случае даже хищные ящерицы с берега Западных болот. Дети уходили утром из дома и не возвращались. Детей забирали из колыбелей, от спящих матерей. Детей видели в последний раз, говорящими со странными взрослыми, берущими их за руку и пропадающими…

Печаль чуть не убрала записи, не желая более. Но заставила себя взять их снова. Это был ее народ. Ей нужно было знать об этом, чтобы помочь, выделить деньги, чтобы накрыть колодцы, выстроить ограду вокруг деревень, где нападали звери. Если она найдет его здесь, это точно будет не Мэл. И она легко справится с выборами и своей жизнью.

Она снова взялась за отчеты.

Лувиан сузил поиски до пропавших детей из Северных болот, и Печаль это понимала. Проще забрать ребенка у границы, чем из глубин Раннона. Она начала вычеркивать их, подражая Лувиану, убирая тех, кто жил не у границы, и девочек.

Печаль так поглотила работа, что она не услышала Лувиана, пока он не заговорил.

— Вот ты где, — сказал он.

Печаль прищурилась.

— Что это значит? Я была тут весь день. Это ты пропадал, Грации знают где.

— Ах, да, ты права. Я загадочно пропадал, — он просиял.

Он сел напротив нее, закинул длинные ноги на стол, снял очки и неспешно протирал их.

Печаль знала, чего он ждет, но игнорировала его.

Лувиан прищурился и вернул очки на место, и хотя она все еще была расстроена из-за Расмуса и отчетов, она чуть не улыбнулась.

«Пять, четыре, три, два… — сосчитала она. — Один».

И Лувиан сказал:

— Ты не хочешь узнать, где я был?

Печаль пожала плечами.

— Уверена, ты мне сам расскажешь, — она улыбнулась.

Он нахмурился.

— Я должен был заставить тебя ждать, но я все же лучше этого. Помнишь, вчера за ужином ты говорила о способностях? И ты сказала, что у них есть реестр для этого. А я сказал, что они для всего делают списки?

— Да… — медленно сказала Печаль, прислоняясь к резному подлокотнику дивана.

— У них есть списки всех посетителей. Потому растерялись из-за Дейн. Ее не было в их списке. И они добавили ее, — он сделал паузу. — Знаешь, кто еще бывал в их списке гостей? Белисс. Ты рассказывала, что королева приглашала ее сюда. Она должна быть в реестре.

— Ты нашел ее? — она уставилась на него. — Правда?

Он кивнул.

— Я пошел вместо угощений вечером искать стража. Я сказал, что в записях может быть ошибка с моим адресом, и он отправил меня в реестр в этом комплексе, чтобы я исправил. Он сказал, что реестр закрыт на пару дней из-за Именования, и на рассвете я пошел туда.

Она растерялась на миг.

— Но если было закрыто… Ты забрался туда? Лувиан! Если бы тебя поймали…

Он улыбнулся, словно сама идея, что его поймают, была глупой.

— Тогда ты уволила бы меня, арестовала и отпустила, сказав, что не знала об этом, и это не было по твоему приказу.

— Я и не приказывала!

— Хорошо. Тебе не нужно врать. А мадам Белисс живет в очаровательном месте с неоригинальным названием Дом у реки в графстве Старсия. Думаю, мы напишем Иррис и задержимся здесь. Немного свернем на пути в Раннон.

— Ты гений, — Печаль потрясенно покачала головой. — Безумный. Но гений.

— О, спасибо. А теперь готовься к ужину. И все время говори мне, какой я гений.

Радость Печали угасла.

Ужин прошел плавно, Печаль намеренно задержала себя и Лувиана, чтобы все уже сидели, когда они прибыли, и ушли они, как только все закончилось, она сказала, что плохо себя чувствует. Это даже не было ложью: в одной комнате с Расмусом, хоть он толком не смотрел в ее сторону, она ощущала себя уязвимо.

И когда Шарон Дэй появился утром в зале на первом этаже, Печаль чуть не бросилась в его объятия. Она отказалась от приглашения на праздничную охоту с гостями, осталась у себя, чтобы обдумать прошлую ночь. Но все утро к Лувиану прилетали птицы, сделав их гостиную гнездом и кабинетом, и мешали ей сосредоточиться.

Лувиан разложил полученные бумаги в своем порядке, и когда Печаль, решив сделать себя полезной, попыталась взять одну, он убрал листок и сказал ей уйти и не мешать. Через минуту он окликнул ее и сунул отчеты о детях в ее руки.

— Можешь продолжить с этим, — сказал он, прогнав ее и приступив к своим делам.

Она ушла недовольно к себе, но ее выгнали риллянские горничные с тряпками и кисточками, он ворчали, убирая комнату. Библиотека была теперь спальней Рейн, она не могла работать там.

Она устроилась в зале роз с чайником лунозвездного чая и отчетами. Она смотрела их, сердце болело все сильнее с каждым ребенком. И тут она услышала знакомый шорох колес по полу, она подняла голову и увидела вице-канцлера Раннона.

— Шарон, — завопила она, убирая быстро бумаги и пересекая комнату в три шага. Она опустилась перед его креслом. Шарон остановился и обхватил лицо Печали руками.

Он заговорил не сразу, разглядывал ее, кивнул при этом. Они не виделись меньше месяца, последний раз был на похоронах отца, но и она разглядывала его в поисках следов усталости. Она была рада, что он выглядел хорошо: яркие глаза, расслабленный… и он был рад видеть ее, улыбался. Она упивалась этим, ей уже было спокойнее, она была сильнее с ним рядом. А потом поняла кое-что и нахмурилась.