— Погоди, Глеб. — Сандро похлопал коллегу по плечу. — Он же еще не знает.

— Чего я не знаю? — с тревогой осведомился Пол. — Что еще стряслось? Челубей опять ушел?

— Нет. — Дорохов покачал головой. — Спецназ сработал четко. Двоих взяли, остальные оказали сопротивление. В общем, организованной преступной группы больше не существует. Ее предводитель Челушев Борис Алексеевич по кличке Челубей убит.

— Тогда в чем дело? — Пол перевел взгляд с Дорохова на Сандро, затем на третьего оперативника, неприметного мужчину с круглым, простоватым лицом. — Что случилось-то, мужики? С Настей что-то? Так я только что из больницы, там сказали…

— Состояние стабильное, шансы высокие. — Сандро достал сигареты, закурил.

— Тогда что?

Дорохов взял у напарника сигарету, тоже закурил, подошел к Полу.

— Операция по вашей ликвидации, Павел Андреевич, была, как оказалось, частью чего-то гораздо большего, — сказал он. — Сегодня ночью в СИЗО «Лефортово» был пожар. Заключенных удалось эвакуировать, но трое погибли. Среди них Гареев.

— Туда ему и дорога, — пробормотал Пол.

Дорохов подошел ближе, внимательно посмотрел Полу в глаза и продолжил:

— А утром во время опознания было выяснено, что труп принадлежит не Гарееву, а охраннику, носившему его одежду. А сам Гареев…

— Сбежал? — прошептал Пол.

— Скрылся, — подтвердил Дорохов. — По горячим следам задержать его не удалось, во многом в результате того, что наша группа и майор Калинина занимались вашим спасением, Павел Андреевич.

— Математик! — Пол сплюнул. — Дайте сигарету, мужики. Он все предусмотрел заранее?

— Скорее всего. И использовал Челубея втемную. — Сандро протянул Полу пачку.

Пол курил и лихорадочно размышлял:

«Что теперь будет делать Гареев? Наверняка у него уже приготовлены пути отхода за границу. Конечно, имея такие деньжищи, тупо было бы не сделать этого. Я бы так и поступил. Документы на другое имя, частный самолет или яхта. Приклеил бороду, сел в удобное кресло у окна — и ту-ту, “прощай, немытая Россия”».

Деньги у него на счетах в банках других стран. Сюда он уже не сунется — смысла нет. Его деятельность разоблачена. Я больше не являюсь важным и единственным свидетелем обвинения. Тратить крупные суммы на то, чтобы заказать мое убийство, нет никакого смысла. Челубей мертв. В общем, похоже, все закончилось. Можно выдохнуть».

Пол глубоко затянулся, выпустил облако сизого дыма и заявил:

— А и ладно! Помер Максим, да и хрен с ним!

— Я бы не был так оптимистичен, Павел Андреевич, — сказал третий оперативник и подошел ближе. — Позвольте представиться, капитан Костецкий, Олег Сергеевич.

Пол посмотрел в глубокие, темные глаза капитана, и его охватила тоска. Он с отчетливой ясностью ощутил, что сейчас услышит что-то такое, что вновь изменит его жизнь, возможно, самым роковым образом.

— У Гареева оказались покровители… там. — Костецкий ткнул пальцем вверх, в темное московское небо. — Я не располагаю информацией в полном объеме, но ясно, что ситуация изменилась самым коренным образом. Капиталы вашего отца — серьезные деньги, есть за что бороться. Майор Калинина отправлена в полугодовой отпуск в связи с ранением. — Он жестом фокусника вытащил из рукава плаща лист бумаги, развернул его. — А вот ордер на ваш арест.

Пол выронил недокуренную сигарету и пошатнулся, словно от затрещины.

Прошло два месяца. Декабрьские метели заносили Москву. Многокилометровые пробки парализовали центр города. Над парками и площадями сквозь снежную пелену перемигивались разноцветные огоньки гирлянд. Близился Новый год, а с ним и надежда на иную, лучшую жизнь.

— Паша, отойди от окна, — еще слабым после ранения голосом попросила Настя с дивана. — Не стоит дразнить гусей.

— Да каких гусей? Снегопад такой, что Останкинской башни не видно, — сказал Пол, но послушно вернулся в кресло, стоявшее возле компьютера.

На экране монитора без звука шел ролик с ютуба. Жизнерадостный Мишель сверкал белозубой улыбкой, вещал что-то, гримасничая и пуча глаза. Пол покосился на тэг «Хайполовка» и вздохнул. Его любимый проект был беззастенчиво отжат, можно сказать, захвачен рейдерами. Самое печальное состояло в том, что этими негодяями оказались люди, которых Пол когда-то искренне считал своими друзьями.

Хайп под названием «Скорбим о ютубере Поле Смолле» оказался очень скоротечным. Не прошло и недели с тех пор, как на канале вышел ролик с сообщением о его скоропостижной смерти, как о Поле забыли. Только потом, на сороковой день, исчез траурный бантик из левого нижнего угла экрана.

— Сик транзик глория мунди, — пробормотал Пол. — Так проходит земная слава.

— Сик транзит, — поправила его Настя, не отрываясь от чтения.

— Что читаешь? — Пол повернулся к ней.

Он уже привык к тому, что его девушка знает, умеет и помнит больше, чем он сам.

— «Граф Монте-Кристо». — Настя слабо улыбнулась, показала ему обложку.

— Интересно?

— Полезно. Тут написано, что нужно время для того, чтобы глаза, затуманенные слезами, вновь стали зрячими.

— Не понял. — Пол поднялся, подошел к Насте, сел у нее в ногах.

Он знал, что майор ФСБ Елена Калинина ничего не делает и не говорит просто так.

— Ну-ка, дай. — Пол взял книгу, открыл наугад и прочитал вслух: — «Он покорялся мановению женской руки, а мужская рука могла только сломать его, но не согнуть». Да, это про меня!

— Нет, про тебя другое. — Настя забрала у него томик, открыла на странице, заложенной фантиком от конфетки. — Вот: «Как бы искусно ни было совершено преступление, оно всегда останется преступлением, и если его минует людское правосудие, ему не укрыться от божьего ока».

Пол внимательно посмотрел на Настю, и от него не укрылся лукавый блеск ее глаз.

— Ты что-то придумала, — утвердительно произнес он.

В этот момент соседи снизу постучали по батарее, внезапно и резко.

Пол вздрогнул.

— Это нам?

Настя опять улыбнулась.

— Нет, конечно. Здесь же никого нет. Я в санатории, в Абхазии, ты на Митинском кладбище. Расслабься, Паша.

Стук повторился. На этот раз кто-то выбивал ритм футбольной кричалки «Спартак — чемпион!». Через пару секунд кто-то ответил тем же откуда-то сбоку.

— Сегодня же футбол! — вспомнил Пол. — Ух! Я уж думал, мы их залили или еще что.

— Нас здесь нет, — повторила Настя. — А когда снимут швы, не станет окончательно. Иди ко мне, я замерзла.

Пол прилег рядом с Настей, накинул сверху плед. Ни о каких любовных вольностях пока не было и речи. Он просто обнял девушку, осторожно прижал к себе и замер, наслаждаясь короткими мгновениями счастья.