Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он был дома.
Виски подействовал сразу, что называется, ударно. Пол задрал голову, уперся затылком в кирпичи и смотрел, как капли дождя пролетают через луч света прожектора. Они походили на крохотные инопланетные космические корабли, сделанные из серебристого металла, возникающие во тьме и улетающие в нее. Или на пули, нацеленные и ежесекундно попадающие в него.
Пол поежился, поднялся, прихватил бутылку и побрел к машине. Нужно было взять пакеты с продуктами, идти в гостевой домик и ложиться спать.
Проходя мимо сгоревшего коттеджа отца, Пол увидел ленты полицейского ограждения, так никем и не убранные. Он поставил пакеты в мокрую пожухлую траву и с непонятным остервенением принялся сматывать эти ленты, отрывать их от перил, фонарных столбов, деревьев.
Гостевой домик, конечно же, оказался заперт. Полу пришлось возвращаться в будку охранника. Там, в металлическом ящике на стене, всегда висели дубликаты ключей. Он просто забыл взять их сразу. Пол шел по дорожке, над головой его качались фонари, и весь мир вокруг тоже колыхался в такт шагам.
Вечер прошел без затей. Пол приготовил себе яичницу с беконом, громадный бутерброд со всем подряд, выпил пол-литра виски и прилег на диване в гостиной перед телевизором. Гостевой домик только именовался так скромно, на деле это был двухэтажный каменный особняк, рассчитанный на проживание двух десятков человек.
Засыпая, Пол, несмотря на изрядное количество виски в организме, отчетливо подумал о том, что больше ничего не хочет. Совсем. Вообще. Завтра он найдет способ записать и выложить на «Хайполовку» последний, прощальный ролик Пола Смолла. Все, хватит. Как было написано в какой-то старой книжке про жуликов, «контора умерла».
С этими мыслями он и уснул.
— Подъем! — Неприятный, резкий голос выдернул Пола из блаженного, сонного небытия.
Окрик подействовал как ведро ледяной воды, удар плетью. Пол подскочил, сел на диване, принялся очумело оглядываться. В гостиной горел свет, работал телевизор, на журнальном столике стояли тарелки с остатками вчерашней трапезы, в квадратном стакане янтарно светился недопитый виски.
Рядом, нетерпеливо похлопывая перчатками по ладони, стояла женщина в мотоциклетном шлеме и черном кожаном комбинезоне с пластиковыми вставками. У Пола тоже был такой, с дополнительными защитными элементами на коленях, локтях, спине и груди.
— Очухался? — насмешливо спросила женщина и сняла шлем.
Это была Настя. То есть капитан Елена Калинина, но Пол про себя все равно называл ее как раньше.
— Что надо? — грубо спросил он и потянулся за виски.
Настя ударом перчаток смахнула со стола стакан, покачала головой.
— Не сейчас. Иди в душ. Ты нужен мне трезвым и бодрым.
— Пошла ты на хрен! — крикнул Пол, вскочил и тут же получил пощечину, швырнувшую его на диван.
— Да что ты меня все время бьешь-то? — пробормотал он, рефлекторно потирая щеку. — А если я тебя?
— Соберись! — приказала Настя. — Речь идет о твоей жизни.
— Ой, прямо как в кино. — Хмель еще не до конца выветрился из Пола, и он даже пытался ерничать.
— Операция по аресту Челубея и его людей сорвалась. Они ушли, — тихо сказала Настя и резко повысила голос: — Дошло?!
— Челубей? — переспросил Пол и провел рукою по лицу, пытаясь стереть сон и похмельную одурь. — И что?
— Угадай с одного раза.
— Но…
— У него оплаченный заказ. Если он взял деньги, то всегда доводит дело до конца. Так у них принято.
— Надо валить? — тупо спросил Пол.
— Наконец-то! Да, надо, — сказала Настя, бросила перчатки на диван, взяла бутылку с водой, открутила крышечку, сделала несколько жадных глотков. — Ну, Пол Смолл! Эй! Ты что, до сих пор не проснулся?
Пол часто задышал, отвел глаза.
— Да проснулся я.
— Тогда быстро в душ! Я пока сварю кофе. Он есть? Или ты только виски затарился?
Она теперь разговаривала совсем не так, как раньше. Тогда у нее была другая роль, она изображала девчушку из Подмосковья, в меру глупенькую, наивненькую и слегка восторженную дурочку, при этом имевшую твердый характер и нравственные ориентиры. Видимо, образ был тщательно разработан психологами. Пол тогда ни разу не усомнился в его достоверности.
Теперь она предстала перед ним в своем настоящем облике: властная, решительная, жесткая, умная, начисто лишенная не только ненужной рефлексии, но и того самого женского дуализма, которым так гордятся феминистки.
Она даже как будто сделалась выше ростом, стройнее, лицо утратило припухлость, миловидность. Скулы, подбородок, рот — все стало резко очерченным, рельефным, приобрело строгую эстетику мраморной статуи.
Пол смыл пену, вытерся жестким полотенцем, оделся, вышел в холл. Там одуряюще пахло кофе. Настя сидела на краю дивана и держала на весу чашку, курившуюся белым паром.
— Готов? — спросила она и кивнула на турку. — Наливай, пей. Нам пора.
— Я тут подумал, — сказал Пол. — Не поеду я никуда. Я тебе не верю. Ты меня использовала, и сейчас… Короче, все, хватит! Вы теперь сами по себе, а я — сам по себе. Лакоон!
— Что такое «лакоон»? — Настя вопросительно изогнула бровь.
— «До свидания» по-тайски.
— А, вон как. Таиланд любишь. Жара, море, Волкен-стрит, девочки как мальчики, мальчики как девочки. До свидания, значит. — Настя покивала, поставила чашку на журнальный столик. — Подумал ты, да? Принял, стало быть, решение. Как у вас, у мужиков, заведено. Молодец! Ну что, я пойду тогда, да? Можно, отпускаешь? Спасибо за кофе, как говорится.
Пол слушал Настю и все больше мрачнел. Он уже понял, что никуда она не уйдет, приехала она за ним, конечно же, не просто так. Этот издевательский тон тоже неспроста. Случилось что-то такое, о чем Настя ему не сказала, но это событие напрямую связано с ним, с Павлом Мальцевым.
— Что молчишь? — спросила Настя. — Давай, развивай мысль. Что ты там заготовил в душе? Про то, что мы тебя использовали, уже было. Ты же у нас креативный, наверняка новенькое накопал. Про деньги небось? Я угадала? Или про угрозу драгоценной твоей жизни?
— Перестань, — попросил Пол. — Я уже понял. Челубей не просто ушел, случилось еще что-то, да? Иначе ты не приехала бы.
Настя вскочила, и лицо ее неожиданно покраснело, как у школьницы.
— Ты понял?! — закричала она и взмахнула рукой так, что едва не снесла бутылки со стойки бара. — Челубей в доле с Гареевым, вот что случилось. Ты ему как кость в горле. Понял он. Нет, блин, я приехала повидаться! Соскучилась! Пол Смолл, кумир моих мечтаний! Влажные простыни, бессонные ночи! Как подумаю, вся теку! Ты так считал, да?! Урод самовлюбленный!
— Слушай, не ори, — попросил Пол, морщась. — И так башка квадратная после вчерашнего.