– Куда ты дела чертовы ключи от машины?

Я бы промчался всю дорогу до школы на бешеной скорости, но, к счастью, светофоры на всех перекрестках переключались на красный. Это не только снижает скорость до разумных пределов, но и оказывает чрезвычайно целебное воздействие на психику. Впрочем, я не из податливых – за рулем я непрерывно кричал «ну, давай же!» всем водителям, тащившимся впереди меня, поэтому прибыл на место, опоздав всего на несколько минут.

Проявив при парковке недюжинную смекалку, я вихрем ворвался в двери школы и заметался в поисках каких-либо указателей. Стены были покрыты жуткого вида рисунками. Мысленно взял на заметку: когда буду дефилировать по какой-нибудь галерее в окружении блестящих дам и их завистливых мужей, брошу небрежно: «Смотрите, эта картина выглядит так, словно ее рисовал четырехлетний ребенок», и все поймут, как я велик. Но сейчас я опаздывал и бежал мимо фигур-палок с гигантскими круглыми головами и руками, растущими на уровне бедер («Моя мама»), не останавливаясь. Краем глаза засек табличку со стрелочкой и надписью «Мисс Хэмпшир». Рванул в указанном направлении, чуть не столкнулся с парой молодых родителей (парень выкрикнул: «Ага! А бегать по коридорам не разрешается! Улю-лю-лю!») и остановился перед дверью с надписью «Класс мисс Хэмпшир».

Дверь открылась сама.

– Ой! – Прилична одетая женщина не ожидала увидеть меня на пороге. – Мистер Далтон? Как раз собиралась идти вас искать, у нас сегодня вечером довольно плотное расписание встреч.

Мисс Хэмпшир пригласила меня в классную комнату, мы уселись на низеньких, сантиметров тридцать от пола, стульчиках для первоклашек. Колени торчали где-то на уровне груди. Учительница вопросительно глянула на мою футболку:

– На улице дождь?

– Нет.

Усилием воли оторвав глаза от футболки, она принялась рыться в бумагах.

– Я совсем недавно стала учительницей Джонатана…

– Да, знаю. Мы очень переживали, узнав, что мисс Битти взорвалась… – Похоже, я не слишком удачно выразился. – Э-э… что мисс Битти подорвалась.

Ну и черт с ним, как получилось, так и получилось.

– Да, крайне прискорбный случай. Но дети, кажется, пережили трагедию без потрясений. Мы, конечно, проводили специальные мероприятия, собирали детей, говорили с ними, просили нарисовать, что они чувствуют. Удивительно, но воображением очень многих завладел сам взрыв. Дети обладают поразительной душевной стойкостью. Если им оказать поддержку, они способны преодолеть любые трудности.

– Верно.

– Итак…

– Как дела у Джонатана?

– Хорошо, мистер Далтон. Даже очень хорошо. Он показывает отличные результаты по всем предметам, особенно по математике.

– Правда? Здорово. Просто здорово. Значит, причин для беспокойства нет?

– Э-э… есть некоторые аспекты его поведения, которые все же внушают нам тревогу…

– Он мешает другим детям?

– Не совсем так.

– А как?

– Мешает, но немного иначе.

– Я не очень понимаю.

– Например, недавно он спокойно говорил своим одноклассникам, что Бога нет…

Лицо учительницы исказилось болезненной гримасой, в классной комнате повисла пауза. До меня дошло, что она ждет моего ответа.

– Э-э… да, но… Бога действительно нет. Я даже не знаю, чем тут можно помочь.

Возможно, виной тому были мокрые трусы, но мне показалось, что температура в помещении резко понизилась.

– Не забывайте, мистер Далтон, что наша школа учреждена при Англиканской церкви. Вы сами решили отдать Джонатана к нам, а не в школу по соседству.

– Да-да, конечно. Но только потому, что в школах Англиканской церкви лучше учат. Я не думал, что придется иметь дело с религией.

– Не думали?

– Нет.

– В школе при Англиканской церкви?

– Да… То есть нет. Ведь у вас учатся дети разных конфессий, не так ли?

– Разумеется. Мы учим детей, что веры бывают разные и все они равны – христианство, индуизм, сикхизм…

– Но не атеизм?

Мисс Хэмпшир рассмеялась и посмотрела с упреком:

– Это только сбивало бы детей с толку, вы не находите?

– Ну-у-у…

– Дети еще слишком малы, чтобы мыслить самостоятельно. Пока что им гораздо проще принять существование Бога как данность. Повзрослев, некоторые из них, возможно, переменят взгляды, но сейчас, если мы искренне хотим оберегать их, ничего не остается, как внушать им, что Бог существует.

– Вы объяснили это Джонатану?

– Да, но в более простых выражениях.

– И что?

– Он сказал, что возражения не допускаются. Так и сказал.

– Во дети пошли, а? Где он только такого понахватался?

– Я то же самое подумала.

Чтобы заполнить паузу, я несколько раз прокашлялся.

– Полагаю, вы поговорите с Джонатаном, мистер Далтон? Это довольно важный момент. По закону, школа обязана учить детей уважать религиозные чувства. Вы должны отдавать себе отчет, что поведение Джонатана может быть истолковано как насмешка не только над христианством, но и над религией в принципе. Ни этическая позиция школы, ни государственные юридические нормы не позволяют смотреть на подобные вещи сквозь пальцы.

– Других проблем нет?

– Есть подозрение, что он кормит хомячка пластилином. Но это пока не доказано.

– Ну как? – осведомилась Урсула, лежа на диване, когда я, едва волоча ноги, переступил порог нашего дома.

– Ты ведь слышала, что случилось с мисс Битти?

– Да.

– Похоже, Бог все-таки есть… Я – на кухню, с холодильником заканчивать.

Мы с Урсулой еще ни разу не ездили в Германию вместе. И слава богу, потому что, если нас двоих посадить в ограниченное замкнутое пространство какого-нибудь транспортного средства, оно мигом превратится в арену борьбы, где дозволены любые приемы, кроме укусов и выдавливания глаз пальцами. Врозь мы всегда путешествовали и еще по одной, пожалуй, главной причине – я терпеть не могу самолеты. Раньше я летал самолетами, но потом перестал. Знаете, что мне больше всего не нравится в авиапутешествиях? Камнем падать вниз, будучи запертым внутри охваченной пламенем, кувыркающейся, разваливающейся на лету металлической коробки. А еще мне не нравится, что в самолетах нельзя вытянуть ноги.

Бернард на удивление легко удовлетворил мою просьбу об отпуске. Правда, поначалу он не хотел меня отпускать, считая, что в центре много дел, а будет еще больше. Но, в конце концов, даже он понял, что мне нужна передышка и будет лучше для всех, если мне ее предоставить. После Дня рационализатора он уже сам уговаривал меня уйти в отпуск Конечно, я слегка тревожился: если мукзэпой и диспетчер в одном лице одновременно уйдут в отпуск, в компьютерной группе наступит полный развал, в котором меня же и обвинят по возвращении. Однако я скорее был готов примириться с этой гнетущей тревогой, чтобы на неделю избавиться от другой гнетущей тревоги: что вот-вот за спиной распахнется дверь офиса и в нее вломится рассерженный китайский господин, размахивая какой-нибудь остро заточенной штукой вроде меча. Расплатившись с триадами, я больше о них не слышал, но мне с трудом верилось, что этим дело закончится.