Во Владивосток мы прибыли ранним туманным утром. Было ещё совсем темно. Нас провели большой неровной колонной по ещё спящему городу. В нашем эшелоне ехали команды из Москвы и Подмосковья, было много ребят с Урала, и вся Сибирь была широко представлена. По дороге с вокзала нас вообще никто не сопровождал. Наши старшины куда-то пропали и исчезли из моей жизни, не попрощавшись. Спасибо им! Они были первые моряки, с которыми я повстречался, и далеко не худшие.

Нас привели на ПТК (производственно-техническая комиссия). Мы вошли в ворота, открыл которые парень в чёрной форме и берете, то есть морской пехотинец, это я знал из кино. За теми воротами уже была видна и чувствовалась военная жизнь. Во дворе стояли военные машины, везде ходили офицеры и бегали парни в морской форме.

Нас построили, долго выкрикивали фамилии и говорили каждому номер казармы, в которую ему следовало после построения явиться. Человек тридцать, в том числе и я, никакого номера не услышали, нам приказали остаться на месте. Мы долго стояли.

Вдруг началась суета и суматоха. Откуда-то прибежали человек пятьдесят морских пехотинцев и выстроились в две шеренги недалеко от нас. К ним подбежали три офицера и встали перед ними. Они явно спешили.

– Братцы, – крикнул один, – щас привезут команды из Нальчика и Грозного, двести с лихвуем зверей. Окружите плац. И чтобы ни одна тварь не сбежала. Покажите им флотский порядок. Действовать по обстановке, как мы любим… А это что за пассажиры?! – повернувшись к нам, крикнул он. – Бегом отсюда! Вот к тому дереву и там стоять. Бегом марш!

Было ясно, что что-то происходит серьёзное. Мы отбежали к указанному дереву и сгрудились там. А морпехи разбежались в стороны и встали вокруг плаца.

Тут открылись ворота и в них въехал грузовик, кузов которого был набит сидевшими морпехами. Среди них стоял офицер с мегафоном и орал в него тем, кого мы ещё увидеть не могли.

– Заходим, заходим, держим строй! На входе не останавливаться. Всех собрать на плацу. Не растягиваться! – Он кричал хриплым голосом, и мегафон хрипел и посвистывал. – Чего сидим, марш из машины. – Это он крикнул мимо мегафона тем, кто сидел в кузове.

Морпехи посыпались из машины.

Началась беготня. А в это время в ворота уже входила колонна молодых людей в гражданской одежде. За четыре дня в поезде я привык видеть только очень коротко стриженных парней. Входящие же чернели длинными волосами. По обе стороны колонны шли морпехи и офицеры в чёрной форме. Колонну повернули, и она потекла на плац.

– Строиться, строиться! – орал мегафон. – Постройте их!..

Вдруг из толпы вновь прибывших раздался гортанный крик. Громкий, резкий голос выкрикнул несколько слов на непонятном мне языке, колонна нестриженых брюнетов отозвалась хором голосов, и тут же все они разом бросились бегом в центр плаца. Эти молодые люди были быстры и действовали сплочённо. Они мгновенно образовали живое кольцо, и те, кто находился в его внутреннем периметре, повернулись один за другим и побежали, наклонившись вперёд. Но это был не просто бег, это был ещё и танец. Вся их толпа что-то выкрикивала, и те, кто не бежал, начали отбивать ладонями быстрый и всё ускоряющийся ритм.

– Прекратить! Прекратить! – орал мегафон. – Построиться!.. Прекратить это безобразие на…

Неожиданно мегафон засвистел и замолчал. Тогда офицер, продолжавший стоять в кузове грузовика, бросил его и стал орать из последних сил уже сорванным голосом.

– Доблестная морская пехота, – кричал он, – прекратить нахер эти танцы… Постройте эту сволочь… Выполнять!

Морпехи, приехавшие и те, что стояли по периметру, побежали к толпе в центре плаца и сразу начали наотмашь изо всех сил наносить удары руками, ногами всем, кого видели.

Морские пехотинцы в чёрной форме, коротких сапогах и беретах выглядели устрашающе. Они все были выше и крупнее тех, кого начали бить. Но те оказались ловкими, изворотливыми и жёсткими. Они бросались на морпехов по трое и четверо. Началась жестокая, громкая драка.

– Полундра, у них ножи! – раздался громкий крик.

Оравший офицер выпрыгнул из кузова и побежал на плац, на бегу вытаскивая из кобуры пистолет.

– Отставить, отставить! – перекрикивая общий страшный шум, кричал он. – Отставить!.. Разойтись!..

Не добежав до дерущейся толпы, он вскинул вверх руку с пистолетом и три раза подряд выстрелил в небо. Выстрелы прозвучали как-то сухо и совсем несерьёзно. Но толпа от них шарахнулась в сторону. На асфальте остался лежать лицом вниз здоровый парень в чёрной форме без берета на голове.

– А вы хули тут стоите? – послышался визгливый крик совсем рядом с нами. – Бегом отсюда, вон туда. Забежали в дверь и закрылись. Бего-о-о-м!

Это кричал офицер в камуфляжной форме и чёрном берете на голове. В руке он держал короткий автомат Калашникова.

Мы, не оглядываясь, помчались к длинному одноэтажному строению. У нас за спинами прозвучала короткая автоматная очередь, следом ещё одна. Толкаясь, мы ввалились в узкую дверь. Стоявший возле неё моряк резко её захлопнул.

В помещении, куда мы вбежали, по всей длине стояли двухъярусные железные кровати, а в проходе между ними на табуретке сидел парень в тельняшке и трусах. Он был босой и заспанный.

– Что там, мля? – улыбаясь, спросил он. – Война наконец началась? Повезло вам! Только прибыли, и сразу война.

То, что я видел на плацу, было самым страшным, что мне только довелось видеть в жизни. Но пока я всё ещё оставался зрителем, наблюдателем, а не участником.

Спустя какое-то время всё за дверью затихло. На плац из здания, в котором мы оказались, ни одно окно не выходило.

– Дневальный, – крикнул парень в тельняшке, по-прежнему сидевший на своём месте, – ну-ка, разведай оперативную обстановку!

Тот моряк, что стоял у двери, дверь открыл и вышел…

– Кажись, война закончилась, – сказал парень в тельняшке, встал с табурета и потянулся. – Мне скоро домой, а повоевать так и не пришлось…

Вскоре за нами пришли, вывели на плац, совершили перекличку. А я всё время смотрел на большое пятно, точнее, на небольшую лужу крови на асфальте строго посередине плаца.

– Ну что ж, счастливчики! – весело сказал нам молодой, очень румяный офицер, проводивший перекличку. – Везунчики вы! Самые везучие из всех… – на этих словах он хохотнул. – Родина направляет вас в знаменитую Школу оружия Краснознамённого Тихоокеанского флота, в Учебный Отряд Номер Один… Сейчас в баню, потом получить форму одежды, и поедем на живописный остров Русский.

В дальнейшем я буду всячески старательно избегать использование мата, которым изобиловала речь буквально всех людей, с кем я служил, да моя речь тоже. Весь мат можно додумывать в силу жизненного опыта и знаний.

В тот день я впервые помылся в так называемой бане, в которой никакой парилки и веников не было и в помине. Мылись все, набирая воду в круглые тазы с ручками, а потом из них плескались и лили воду на себя.