Меня несет в воздухе, кружит, я лечу.

– Я пришла узнать, что случилось. След от укуса. Джереми. Делия…

– Нет! – кричит она. Потом замолкает, переводит дыхание. – Ты пришла ради меня. – И кивает в сторону костра. – Ну, нам пора. Мы уезжаем.

– Вы уезжаете, – говорю я. Мое сердце летит вне тела и бьется в холодном воздухе между нами.

Джереми. Грудь Вильяма.

Делия качает головой.

– Нет, мы уезжаем. Все согласны. Ты едешь с нами. Они знают, ты можешь… справиться с любой проблемой. Знают, как ты меня любишь. Мы заботимся друг о друге, ты и я. И всегда заботились.

– Ты просишь меня поехать с вами? – Я хватаю ее за плечи и сжимаю их. Мне надо заставить ее посмотреть мне в глаза. – Делия, послушай, ты понимаешь, о чем я говорю? Не знаю, что происходит, и мне страшно. – В голосе звучит отчаяние. – Он на самом деле пытался тебя изнасиловать? Он делал то, о чем ты мне говорила?

Она не дышит.

Чувствую, как воздух холодит кожу. Представляю, как лечу в космосе. Никто и ничто меня не держит.

У меня такое ощущение, будто я смотрю на старую фотографию Делии. Она наклоняется и шепчет:

– А хочешь, мы будем с тобой только вдвоем? Только ты и я, хочешь?

В ее глазах есть что-то такое – словно вижу там Делию разного возраста, с тех пор как мы знакомы.

– Зачем ты меня сюда привезла? Зачем привезла меня в этот дом – чтобы убить его?

– Потому что ты была мне здесь нужна, – говорит Делия.

– Для чего? – спрашиваю я и внезапно понимаю. И за страхом, за неземным ужасом чувствую одиночество, которое точит меня изнутри, черную ямищу, которая вот-вот меня поглотит.

– Знаешь, а я ведь чуть не убила себя на самом деле, – говорит она. – Один раз или сто, тысячу. Я почти убивала себя каждый день. А знаешь, что меня останавливало? – В ее глазах стоят слезы. – Ты. – Она умолкает. Слезы текут по щекам. Делия засовывает руку в карман куртки.

По-моему, я тоже плачу. И на миг ничто не имеет значения, кроме нас двоих, кроме моей лучшей подруги. Боже праведный, что же мы наделали!

Я хочу снова обнять ее и поднимаю руки. Но Делия в ответ не поднимает свои. И я понимаю: она держит в руках то, что достала из кармана. До меня доходит еще кое-что. Я совсем забыла про одну вещь.

А теперь вспомнила. Тиг. То, что стащила у него Делия. Да так и не вернула.

– Я никому не скажу. Честное слово. Клянусь. Никогда и никому. Всего этого не было, ничего не было.

– С того дня, как я тебя встретила, ты всегда останавливала меня. – Она больше не смотрит на меня, слезы катятся по щекам, как будто ни слезы, ни лицо ей не принадлежат. Голос раздается словно издалека: – Даже когда ты перестала быть моей подругой, все равно помогала мне жить. Ведь я знала, просто знала: когда-нибудь настанет день… и ты снова будешь рядом. – Теперь Делия держит эту штуку прямо перед собой. – Я украла это для себя, чтобы убить себя. Пока не знала, что есть другие возможности. – Она наставляет это на меня. – Ты понимаешь, о чем я? Сейчас ты должна сделать выбор.

– Между чем и чем? – шепчу я.

– Джуни, пожалуйста. Прошу тебя. – В ее голосе отчаяние. – Ведь я не могу тебя отпустить.

– Делия.

– Джуни, я люблю тебя.

5 лет, 3 месяца и 15 дней назад

Потом Делия объяснит Джун, что найти лучшую подругу то же самое, что найти настоящую любовь: как встретишь свою, сразу поймешь. Однако правда состоит в том, что на самом деле все было не совсем так.

Это случилось через две недели после начала шестого класса, когда Делия первый раз пришла в новую школу и стояла как дура перед всем классом, а училка ее представляла. Мама только что вышла замуж за какого-то придурка, и они переехали жить к нему в дом. Делия не скучала по старой школе: дела там пошли так хреново, что она предпочла бы все это забыть. Но и в новой школе она учиться не хотела. На самом деле она предпочла бы вообще не жить. Ей было больно жить, съедаемой изнутри тревожным, злым огнем. Порой боль была нестерпимой.

Но в самый первый день, когда она увидела Джун, прожорливый огонь стал ослабевать. Он превратился в бездонное, неуемное желание – оно тоже причиняло боль, но другую. Чего же она хотела? Сама не знала. Нет, точно не трахаться с Джун. Скорее, она хотела ее съесть. Глядя на светловолосую девчонку с широко поставленными кроличьими глазами, которая сидела на три парты позади, Делия чувствовала неутолимый голод. Хотелось схватить эту девочку и проглотить ее, прямо вместе с косточками, просто проглотить целиком – и все.

Разумеется, такое никому не скажешь, тем паче новой подруге в новой школе. Поэтому Делия сделала то, что считала нормальным – она понимала, что нормально, а что нет, по крайней мере в большинстве случаев! Она пригласила эту девочку, а звали ее Джун[3]– и это имя прекрасно ей подходило! – погостить к себе с ночевкой.

Джун с удивлением и восторгом распахнула свои милые голубые глаза. И согласилась.

В тот вечер отчим Делии работал допоздна, как обычно, и Делия сказала маме, что они закажут пиццу и будут ужинать у себя в комнате. И мама не стала возражать (она никогда больше ей не возражала, что было даже несколько огорчительно), потому что, похоже, с тех пор, как этот мешок с дерьмом появился в их жизни, она не могла спорить, разучилась, что ли. Зато теперь Делия делала все, что захочет.

Наверху в своей комнате, рядом с Джун, Делия толком не могла есть и сидеть на месте. Ее переполняла бешеная энергия, и она без устали ходила по комнате, указывая на предметы, словно безумный гид на экскурсии в музее. Вот маленький зимний пейзаж (Делия стащила его в благотворительной лавке); вот вишневая веточка (она завязала ее узлом с помощью языка); вот пузырек из-под пилюль, где хранился секретный план ее побега (она таскала таблетки, когда никто не видит, из аптечки в маминой комнате). Один раз даже подержала все таблетки во рту. Джун она соврала, будто это мятные пастилки.

Джун смотрела на все с благоговейным страхом, буквально излучая свет и добро.

В двенадцатом часу явился Мешок с дерьмом и начал орать на мать за закрытыми дверями спальни. У Делии внутри снова заполыхал огонь, но она сделала три глубоких вдоха и выдоха, улыбнулась, как будто все в полном порядке, и сказала Джун, что пора смываться.

Она забралась на подоконник и спрыгнула в траву. Джун постаралась делать вид, будто ей не страшно, – это было так забавно! – и тоже прыгнула. Пару раз они прошлись туда-сюда по улице. Засунули одуванчики в чужие почтовые ящики (Джун считала это верхом хулиганства). Потом подглядывали в окно за семнадцатилетним соседом. Смотрели, как тот переодевается, а он разделся только до трусов и задернул шторы. «Облом!» – сказала Делия. А потом ухмыльнулась, как будто это очень весело, как будто позавчера она не предложила ему отсосать (он отказался и, судя по его виду, от такого предложения реально охренел). Ну и фиг с ним. Сейчас, когда Джун рядом, ей все это было по барабану. Делия хотела сделать что-нибудь такое, что навсегда связало бы их вместе. Что обычно делают нормальные люди? Что можно сделать?