Юрий распахнул ее и держал, пока аффиниты, один за другим, делали свои первые робкие шаги к свободе.

Над их головами сияли холодные белые звезды, пока они, как тени, крались через город по темным закоулкам, следуя за Юрием. Улицы пустели, брусчатка становилась все более крупной, а потом вовсе исчезла. Плотные ряды коттеджей с красными черепичными крышами сменились на простенькие домишки, облицованные глиной.

Впереди маячила северная тайга, зубасто оскаливаясь рядом деревьев. У кромки леса стоял одинокий дом, из окон которого лился свет. Когда они подошли поближе, Ана заметила деревянную табличку на двери, на которой размашистым курсивом было написано: У Шамиры, товары для спиритизма.

Процессия остановилась у крыльца, дрожа и тяжело дыша. Юрий поднялся по ступенькам и постучал.

Дверь открылась после первого же удара. Следом за остальными аффинитами Ана вошла внутрь. Руки ее болели от усталости.

Тепло окутало Ану. В очаге под перекошенным столом горел огонь, а воздух наполнял аромат ладана и благовоний. Ана обратила внимание, что дом чисто прибран. В глаза также бросалось необычное убранство. Вдоль стен стояли ряды книжных полок, заставленных томами с элегантными золотыми надписями на корешках. Посреди комнаты на полу раскинулся огромный золотисто-красный ковер, украшенный утонченными узорами, изображающими птиц и розы. Вокруг ковра стояли мягкие диваны, а в центре – низкий кофейный столик, на котором возвышался большой серебряный самовар.

Юрий снял обувь и вошел в гостиную. Ане больше всего хотелось упасть на один из диванов и, проснувшись, увидеть перед собой ясные синие глаза Мэй.

– Предстаньте перед Всеведущей матерью, смертные, – раздался низкий голос, заставивший Ану вздрогнуть.

– Шамира, это я, – отозвался Юрий.

За этим последовал странный шорох, и из-за тяжелого парчового занавеса вышла женщина средних лет. Глаза ее были подведены сурьмой и ярко выделялись на фоне оливковой кожи. На голове у нее был шелковый платок, свободно спадающий ей на плечи. Внимание Аны привлекли ярко выраженные скулы и огненный взгляд. Женщина была красива. Словно миниатюрная львица.

– Ах, это всего лишь ты, – пробурчала женщина хриплым голосом, выдававшим ее пристрастие к курению трубки.

Потом она перевела взгляд на остальных присутствующих и замолчала. Вдруг ее лицо озарила ясная, как солнце, улыбка.

– Добро пожаловать.

– Не сегодня, Шамира, – устало сказал Юрий и кивком указал на Ану.

Взгляд женщины смягчился.

– О, – только и сказала она, а затем подошла и положила руку на Мэй. Ана напряглась, но прикосновение женщины было нежным. Она подняла глаза, и в них отражалась такая глубокая печаль, что Ана почувствовала, как по возведенной ею беспросветной стене бесчувствия поползли трещины.

– Аффинитка из Чигона, – прошептала Шамира. – Нужно вернуть ее душу домой. Позволишь?

Ана крепче сжала Мэй. Ей казалось, что если она будет продолжать ее держать, то встреча с ужасающей действительностью отодвинется на неопределенный срок. Встреча с миром, где нет ее лучшей подруги.

– Она покинула нас, дитя, – мягко сказала Шамира. – И мы должны вернуть ее богам и близким. Мертвым не следует скитаться в этом мире.

Со второй попытки Ана позволила Шамире забрать Мэй. Она взяла девочку аккуратно, как новорожденного. Голова Мэй упала Шамире на плечо, и Ана вспомнила, как несла ее в конце дня после долгого пути. Тогда она тоже была совсем легкой.

Теперь у Аны остались только воспоминания и призрачное ощущение, что вес Мэй все еще оттягивает ее пустые руки.

При доме Шамиры был сад, где все было обвито разросшейся виноградной лозой и уставлено разнообразнейшими растениями в горшочках. Несмотря на обучение во дворце, некоторые из них Ана никогда не видела. Она прошла мимо папоротников, продвигаясь в молчаливую глубину сада. Запах свежей рыхлой глины и подтаявшего снега, а также таинственные ароматы растений витали в прохладном ночном воздухе. За изгородью простирались темные очертания северной тайги.

Ана прислонилась к деревянному трельяжу и обхватила себя руками. Холод пробирал до костей, но ей было все равно. Девочка, высеченная изо льда.

За спиной послышалось какое-то движение. Ана сразу поняла, кто подошел к ней: теплота, свет, пламя, запах кухонного очага, свежего птичьего молока и горячего чая, заваренного в серебряном самоваре. Но когда она обернулась, ей показалось, что перед ней стоит незнакомец. Мальчик, которого Ана знала, был мягким, с пухлыми бледными щеками – следствием хорошей жизни во дворце – и коротко остриженными волосами. Он был смешлив, глаза его сверкали. Ана могла легко представить, как он отворачивается от кухонного огня, на его лбу блестят капельки пота, а по лицу размазана сажа.

А теперь, всего лишь двенадцать лун спустя, он возвышался над ней, как башня, на его тонких веснушчатых руках появились мускулы, подбородок стал мужественным, а на щеках росла щетина. Волосы его доставали до плеч и были собраны в хвост, который сиял, как пламя, если на него падал свет. В его угольно-серых глазах появилась жесткость, которой раньше там не было.

Около минуты они смотрели друг на друга. Ана пыталась обнаружить следы хорошо знакомого ей мальчика. Но она не узнавала этого человека. Она осторожно протянула вперед руку, чтобы дотронуться до шрама на его шее.

В выражении лица Юрия появилась мягкость.

– Это я, Кольст принцесса, – прошептал он и взял ее за руку.

Кожа его была грубой и шероховатой. Ана всхлипнула, когда взглянула на него и вспомнила, что раньше его пальцы всегда были в муке.

Юрий притянул ее к себе и обнял. Ана спрятала лицо на сильном плече, пытаясь уловить запах выпечки, пота и кухонной сажи. Но вместо этого ей в нос ударил дух дыма и огня.

Но все же он был Юрием – ее Юрием, тем самым, который сидел под дверью ее покоев, когда ей снились кошмары. Который приносил ей подносы с пирожками, чтобы потом сидеть у приоткрытой двери и перешептываться с ней через щель.

– Называй меня Ана, – сказала она, наконец отстраняясь и смахивая выступившие слезы.

– Я думал, ты умерла, – выдавил Юрий. Он тоже плакал. – Суд объявил…

– Я не убивала папу, – голос Аны звучал умоляюще, надломленно. – Я пыталась его спасти – но я не смогла…

– Я знаю, – сказал Юрий. – Я знаю тебя, Ана. Ты всегда делилась со мной сладостями, даже самыми любимыми. Ты плакала месяцами, когда умер твой ручной кролик. Ты бы никогда не сделала ничего подобного.

Его уверенность заставила Ану расплакаться еще больше, она чувствовала себя слабее и сильнее одновременно.

– Папу отравили, Юрий.

– Отравили?

Ана кивнула.

– Той ночью я видела мужчину. Это был дворцовый алхимик, который покинул свой пост много лет назад. Он заставил папу что-то принять, и потом я смотрела, как отец умирает.