Но Рейф любил Пирса и не желал отнимать у него невесту. И поэтому…

Тихонько вздохнув, Клио проговорила:

– А разве мы с тобой не можем притвориться… другими людьми? Всего на несколько часов…

Рейф решительно покачал головой.

– Нет, не хочу. Ты тоже этого не хочешь.

Клио кивнула. Он опять был прав. Не желает она притворяться другой. Она хотела быть самой собой. И хотела быть с Рейфом. Да-да, она хотела его. Хотела, потому что считала, что так будет правильно.

– Твоя репутация не погибнет, – внезапно раздался знакомый девичий голос.

Клио вздрогнула – и вернулась к реальности. Рейф же мгновенно отступил от нее на шаг. Она изо всех сил прижимала к груди подушку, – но не важно какое расстояние и сколько подушек их разделяло; ведь они были наедине среди ночи… полуодетые!.. Любой бы сразу увидел правду. Любой, но не Феба, которая выбрала именно этот момент, чтобы войти в комнату – с распущенными волосами, уткнувшись носом в старый номер «Таймс».

– Ах, Феба!.. – с улыбкой воскликнула Клио. – Какой сюрприз! А мы с лордом Рейфом как раз…

– С урожаем хмеля что-то странное, – сказала Феба, не отрывая глаз от статьи в газете.

– Что?.. – изумилась Клио. Урожай?.. Ее сестра бродит среди ночи по замку, читая «Таймс» и размышляя об урожайности хмеля? А впрочем… Феба вела себя именно так, как ей и следовало…

Тут сестра, наконец, опустила газету и заявила:

– Лорд Рейф прав. Хмель весьма капризная культура. И потому – рискованное вложение. Но я нашла способ защиты от разорения. – Феба взмахнула газетой. – Каждый год биржевики и спекулянты ставят сотни и тысячи фунтов на итоговый урожай. Это есть во всех газетах.

Клио порылась в памяти.

– Да-да, я тоже читала прогнозы, но не знала, что ставки так широко распространены.

– Очень широко. – Рейф взял у девушки газету. – В некоторых тавернах на урожай хмеля ставок больше, чем на исходы боев. Многие следят за каждым облачком на небе.

Клио тоже заглянула в газету.

– Но мы же не можем предсказать погоду, – резонно заметила она. – Как мы узнаем, на что ставить?

– Не важно! – воскликнула Феба. – Ты будешь ставить против себя.

– Против… себя? Но с какой стати я буду… – Припомнив все, что она читала по этому поводу, Клио пробормотала: – Значит, если урожай будет хороший, мы получим за него деньги, а если год окажется неурожайным…

– Тогда ты получишь деньги из ставок, – подытожила Феба. – Выигрыш ограничен, но потери – тоже. И ты ни при каких условиях не лишишься всего.

Рейф в задумчивости почесал в затылке, после чего изрек:

– А ведь это… Это настолько безумно, что граничит с гениальностью.

Феба пожала плечами.

– Меня называют и безумной, и гениальной.

– Ладно, довольно. – Клио взяла сестру за руку. – Пора спать. Завтра у тебя важный день. Как-никак – твой первый настоящий бал.

Феба поморщилась.

– О да, ужасное испытание…

– Все будет хорошо, так что не беспокойся. Балов нельзя избегать вечно. Тем более что в следующем году у тебя дебют.

– За мной все равно никто не будет ухаживать. Зачем устраивать выход в свет?

Клио ласково улыбнулась сестре.

– Я же сказала, что все будет хорошо. Поверь мне, я знаю, что говорю.

– Ты понятия не имеешь, что это такое для меня, – пробурчала Феба. Повернувшись к Рейфу, спросила: – Лорд Рейф, вы поедете завтра с нами?

Он покосился на Клио.

«Пожалуйста, – мысленно взмолилась она, – прошу тебя…» Его присутствие успокоит Фебу, а для нее, Клио… Возможно, это ее последний шанс. Их с Рейфом последний шанс. После расторжения помолвки с Пирсом у нее не будет повода приглашать к себе Рейфа. Поэтому сейчас, если они проведут вместе еще один вечер… Ох, лучше не мечтать об этом.

– Ты все еще должен мне танец, – напомнила она. – Думаю, пришло время отдать долг.

– Это плохая идея. Была веская причина, по которой я ушел с твоего дебютного бала. Я чувствую себя не в своей стихии на таких мероприятиях. Становлюсь неспокойным. А когда я становлюсь неспокойным… во мне просыпается дьявол. Могут пострадать люди.

– А мне нравится дьявол в тебе, – тихо проговорила Клио. – И пострадаю именно я, если ты останешься дома.

И тут Феба – Клио была ошеломлена – робко тронула Рейфа за руку и прошептала:

– Милорд, прошу вас, скажите «да».

– Решу утром, – ответил он со вздохом.

Рейф не спал всю ночь. А на рассвете уехал, покинул замок. И все дальше удалялся от Твилл-Касла… и от Клио.

Он прекрасно знал, что она будет разочарована, но все равно уехал, так как понимал: еще один миг в присутствии Клио – и он обесчестит и ее, и обе их семьи.

Да-да, ему пора уезжать. Он сделал все возможное, а теперь должен был уехать, пока все не испортил. А его брат… Пусть Пирс сам теперь во всем разбирается.

Рейф выехал на участок дороги, который показался ему знакомым. Судя по всему, в четырех или пяти милях отсюда находился Квинсридж. А в Квинсридже всегда можно затеять хорошую драку…

Сейчас драка была ему необходима как воздух. Он уже слишком давно не чувствовал во рту вкус крови, не слышал возбужденного рева толпы. И даже начал забывать, что это такое.

Конечно, он мог бы появиться в любой деревне и устроить там потасовку. На драку можно было бы нарваться в любом деревенском пабе. Но Рейф никогда не дрался с любителями. Ему требовался полноценный бой с опытным противником. А значит, следовало попасть в Крукт-Рук, находившийся неподалеку от Квинсриджа.

В прошлые века там собирались банды контрабандистов и разбойников, а теперь по большей части обитали бойцы и страстные болельщики (поскольку бои считались незаконными, их, как правило, проводили вдали от Лондона и оповещали о них в последний момент. Соответствующие уведомления появлялись только за день до боя, и болельщикам приходилось как следует постараться, чтобы успеть добраться до нужного места). А Крукт-Рук являлся идеальным местом – он находился недалеко от Лондона, и до него можно было добраться за несколько часов. Там имелось обширное пустое поле, где было достаточно места и для устройства ринга, и для зрителей. А собственник, Салем Джонс, был в хороших отношениях с местными властями.

Для Рейфа и многих других бойцов это местечко стало вторым домом, и если бы он приехал сюда годом раньше, когда еще был чемпионом, то его бы встречали с триумфом на каждом углу. Теперь же, когда он открыл дверь таверны около полудня, его встретили почти холодно. Конечно, многие узнавали его и приветственно кивали, – но не более того. Никто не знал, как относиться к бывшему чемпиону, потерпевшему поражение.