– Что случилось? – спросил я.

Гедеон подбежал, схватил меня за руки и поднял их вверх.

– Что ты сделал? – строго прошептал он.

– Что? – прошептал я.

– Ты воспользовался тёмной материей против отца, – хладнокровно объяснил Гедеон.

Испуганно уставившись на брата, я медленно помотал головой.

– Я не… Я не мог, – выдавил я в ответ.

– Поднимайся в свою комнату, Готье, – настойчиво распорядился брат. – Я сейчас отпущу тебя, и ты спокойно поднимешься в свою комнату, понял?

– Да.

– Больше никакой тёмной материи, ясно?

Я кивнул.

Он медленно отпустил мои руки, готовый в любой момент схватить их вновь. Я поднялся на ноги и, не глядя на отца, прошёл в сторону лестницы. Я не хотел с ним говорить, хотя и чувствовал себя виноватым, но всё же был ещё зол за то, что он сделал со Скэриэлом.

В комнате я первым делом полез в душ. У меня не осталось сил разбираться с вещами, поэтому скинул всю одежду на стул.

Когда я надевал домашние штаны, в дверь постучали.

– Войдите.

Сильвия появилась с подносом в руках. Точно, я и забыл, что мы приехали к ужину. Идеальный ужин в кругу семьи был совершенно испорчен. Все старания Кэтрин и Фанни насмарку.

– Я не голоден.

– Когда вы ели? – поинтересовалась Сильвия, переставляя тарелки с подноса на мой письменный стол.

– Я не голоден, Сильвия, – твёрдо повторил я, не отводя взгляда. Она вспыхнула, но смолчала. Впервые я разговаривал с ней в таком тоне.

Она убрала тарелки обратно, обиженно закусив губу. Несколько минут мы молча таращились друг на друга. Сильвия всё надеялась, что я извинюсь. Она уже было собиралась уходить, но я остановил её.

– Как отец? – тихо спросил я.

– У господина Уильяма болит бок и грудь, но он отказался от визита врача, – невозмутимо бросила она.

– Как это произошло? Вы видели?

Сильвия помедлила с ответом.

– Да.

– Это сделал я?

Она непонимающе посмотрела на меня, затем неуверенно кивнула. Я не мог её винить. Возможно, она и правда не догадывалась, что мои успехи с тёмной материей в лицее по шкале от одного до десяти стабильно держались у единицы.

– Принесите, пожалуйста, термометр.

– Сейчас, – засуетилась она. – Вы плохо себя чувствуете?

– Сильвия, пожалуйста, дайте мне чёртов термометр и оставьте меня в покое.

Она быстро покинула комнату. Я чувствовал себя грубияном, но мне было плевать.

Я не ошибся. У меня поднялась температура, но я никому не сообщил об этом. Не хотелось, чтобы Сильвия или Лора, как куры-наседки, принялись суетиться вокруг и ухаживать за мной.

Я лёг на кровать и потянулся к смартфону. Вечно забываю поставить его на зарядку. Последние десять процентов давали мне шанс попросить прощения у Скэриэла.

«Мне очень жаль»

«поэтому я не хотел домой»

«отец сегодня выглядел как безумный»

«я впервые видел, чтобы он кого-то ударил»

«ты уже дома?»

«блин, мне правда жаль»

«не знаю, что теперь делать»

«лучше бы я остался у тебя»

Когда я дописывал последнее сообщение, в дверь постучали.

– Войдите, – произнёс я, думая, что это опять Сильвия.

К моему удивлению, в комнату вошёл Гедеон. Он выглядел уставшим. Взъерошенные волосы и нахмуренные брови не сулили ничего хорошего. От Гедеона в принципе ничего хорошего ждать не приходилось.

– Это будет первый и последний раз, когда ты воспользовался тёмной материей против семьи, уяснил? – сурово начал брат.

– Да.

– Если ты злишься, разгроми комнату, но никого не трогай.

Я промолчал. Мысли хаотично проносились в моей голове. Я вспомнил все случаи, когда Гедеон громил наш дом.

– Это твой способ справиться с гневом?

– Это не самый действенный способ, но для меня работает. Лучше сломать вещь, чем человека.

Гедеон не использовал материю против Оскара, предпочитая бить кулаками.

– Почему ты часто злишься? – я наконец набрался храбрости спросить.

Он заинтересованно посмотрел на меня, но промолчал. Гедеон стоял рядом с моими книжными полками. Он пробежал по ним взглядом.

– По тем же причинам, что и ты, – ответил он, доставая старое издание «Скотного двора» Оруэлла. – «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие».

После он убрал книгу на место.

– Отец не всегда бывает прав. Вечный конфликт отцов и детей, – неодобрительно прокомментировал брат.

– Он ударил Скэриэла.

– Помню, Готье, проблем с памятью не имею, – грубо ответил Гедеон. Я замолчал. Он произнёс спустя время: – Что сделано, то сделано. Отец всегда показывал своё плохое отношение к твоему другу. Вы оба лезли на рожон.

– Мы ничего не делали, – недовольно возразил я.

– Ты уверен, что не виноват. Прекрасно, Готье. Продолжай в том же духе, – съязвил Гедеон.

Я ничего не ответил. Брат молча вышел из комнаты.

Я проверил сообщения от Скэриэла. Ничего. Он не ответил. Поставив телефон на зарядку, я выключил свет и улёгся в кровать. Мы впервые так долго говорили с Гедеоном. Он не игнорировал меня, не отвечал с пренебрежением, сегодня он был просто моим старшим братом. Подсознательно я всегда хотел настоящих братских отношений, но Гедеон выстроил высокую прочную стену между нами, и как бы я ни пытался раньше не обращать внимания на это, мне было больно от осознания, что он не хочет со мной общаться.

За всеми этими происшествиями я позабыл, что на следующий день мне нужно было сдавать проект по Французской революции с Леоном, Оливером и Оливией. Сейчас эта групповая работа казалась бесполезной тратой времени. Будь это индивидуальное задание, прогулял бы завтра лицей, но я не мог подставить ребят.

В темноте я пошарил рукой в поисках смартфона. Вспомнив, что оставил его на столе, потянулся за ним и ругнулся, когда яркий свет экрана больно резанул глаза. Ни одного сообщения.

Ложиться было ещё рано, но делать ничего не хотелось. Я лежал в темноте, размышляя обо всём, что случилось. Вдруг пришла мысль, что, будь мама жива, ей бы понравился Скэриэл. Мама точно бы разрешила мне с ним общаться и объяснила бы всё отцу. Она с уважением относилась к полукровкам. Сильвия была для неё хорошей подругой. Она любила Кэтрин и Фанни. Она любила Кевина.

Я обещал, что навещу его, может, даже возьму Скэриэла с собой. Но теперь боялся, что Скэр не захочет продолжать нашу дружбу после того, как отец себя повёл. Может, поэтому он не отвечал на мои сообщения.