– Опять ты про Александра Македонского, – недовольно проговорил я, поднявшись. Мне показалось, что меня, словно маленького щенка, ткнули носом в оставленную лужу.

– Я веду к тому, что не позволю никому разрушить твою семью, даже тебе самому.

– Я ожидал услышать, что ты поддержишь меня и разрешишь жить с тобой, – стыдливо произнёс я. – Не знаю, что и делать теперь.

Скэриэл затушил сигарету и тоже встал. Он приблизился ко мне, положил руки на мои плечи и, слегка наклонившись, проговорил:

– Ты думаешь, мне легко даются эти слова? Конечно, я хотел бы жить с тобой, и я очень рад, что ты приехал именно ко мне. – Он серьёзно посмотрел на меня. – Но как настоящий друг, которому важно, чтобы у тебя всё было хорошо, я не хочу, чтобы ты совершал необдуманные поступки, причём на следующий день после того, как тебя всю ночь знобило и колотило от температуры.

Лоу улыбнулся.

– Тебе нужно перекусить и поспать. Оставайся у меня, но, хочешь ты того или нет, я сообщу Сильвии, что ты здесь. Садовникам нужно знать, где находится их цветок.

– Мне больше нравилось, когда ты сравнивал меня с Македонским. Он, кстати, тоже сбегал от отца.

Скэриэл рассмеялся, направляясь на кухню.

– Ну ты, конечно, сравнил. Одно дело, когда Филипп при всех соглашается, что Александр не его сын, тем самым оскорбляя его и Олимпиаду, а другое дело, когда ты впервые получил взбучку от отца и сбегаешь из дома.

Было обидно, но я промолчал. В глубине души я понимал, что Скэриэл говорит правильные вещи, но я всё ещё был зол на отца.

Мы перекусили тостами с джемом, и Скэриэл настоял на повторном измерении температуры, хотя я чувствовал себя лучше.

– Мне так будет спокойнее, – добавил он, когда я в итоге согласился.

Джером спустился через час и застал нас на диване. Я засыпал, а Скэриэл вслух читал «Илиаду», но умолк, когда низший подошёл ближе.

– Что с ним? – шёпотом спросил Джером. Я притворился спящим.

– Немного простудился, – тихо ответил Лоу.

– Останется здесь?

– Если захочет, то да.

Джером замолчал, повернулся и поднялся обратно в свою комнату. Я не заметил, как заснул.

Меня разбудило тёплое прикосновение к плечу. Тихий голос Скэриэла раздался сверху.

– Просыпайся, Готи. – Он пару раз несильно сжал моё плечо, и мне с трудом удалось разлепить тяжёлые веки. – Я предупредил Сильвию, она разрешила привести тебя вечером.

Я нехотя поднялся. К моему удивлению, диван здесь показался мне намного удобнее, чем собственная кровать. Оглядевшись, я заметил, что за окном уже темнеет.

– Который час?

– Около шести. Ты проспал почти весь день. Как себя чувствуешь?

– Хм. – Я потянулся. – Отлично.

– Круто, – радостно отозвался Скэриэл.

Я протёр глаза и ещё раз осмотрел Скэриэла. Сначала я решил, что спросонья мне показалось, но теперь убедился, что Лоу был одет в белую рубашку, выглаженные брюки и начищенные туфли. Умыт, причёсан – просто с обложки глянцевого журнала.

– Ты куда так вырядился? У тебя свидание?

Он рассмеялся громко, не в силах сдержаться.

– Ага, – сквозь смех проговорил он. – С твоим отцом свиданка.

Я непонимающе уставился на него. Казалось, мне снится бредовый сон, я совершенно не понимал, что происходит. Видимо, выглядел я потерянным, потому что Скэриэл сжалился надо мной:

– Мы с Эдвардом отвезём тебя домой, и я хочу уже познакомиться с твоим отцом.

– Что?!

– Пора нашим отношениям стать официальными, – полушутя проговорил Скэриэл, поправляя причёску. В его глазах прыгали лукавые искорки.

– Перестань шутить и скажи нормально, – недовольно бросил я.

– О’кей, не злись, – добродушно произнёс он. – Я понял, что тебе важно, как твой отец относится к полукровкам, поэтому хочу лично приехать и представиться ему. Он был против нашей дружбы, а я заслужу его доверие. Это намного лучше, чем убегать из дома и окончательно портить ваши отношения.

– Я не готов, – буркнул я.

– Чего? – Брови Скэриэла взметнулись вверх. – Что, прости?

– Мне нужно морально подготовиться, мне кажется, сейчас не то время, чтобы… – Я пытался подобрать слова. – Чтобы делать всё официальным.

– Да я тебе сейчас в глаз дам, – недоумённо проговорил Скэриэл. – Я тут, блин, уже два часа морально готовился к встрече с твоим отцом, пока ты дрых. Ты чего там удумал? Думаешь, я тебя в мужья беру, что ли? Чего тебе готовиться? Это с меня твой отец хочет шкуру содрать.

– Ладно, – с улыбкой произнёс я, заваливаясь обратно. – Ну, если ты уже всё решил, то сам и съезди, поговори с ним, буду ждать тебя здесь с новостями.

– Да я тебя сейчас придушу. – Скэриэл набросился на меня с подушкой. – Совсем уже кукухой поехал.

Я истерично смеялся, пытаясь отбиться от него. Он навалился на меня всем телом так, что я уже мысленно сожалел о его безупречном внешнем виде, ведь через минуту он будет снова выглядеть как обычно. Мы толкались, щипали друг друга, щекотали, в какой-то момент он придавил меня, и я не мог пошевелить руками.

– Хорошо, сдаюсь! – хрипло проговорил я, продолжая хихикать.

Скэриэл тяжело дышал, как после бега. Он поднялся, и я смог перевернуться и посмотреть на него: взлохмаченные волосы, красные щёки, помятая рубашка.

– Ну вот, теперь ты выглядишь как обычно, – порадовался я. – А то вырядился, мне аж неловко стало.

– Доволен? А как твой отец будет доволен… – Скэриэл попытался поправить волосы.

– Я не хочу, чтобы ты играл перед ним роль. Если ты не понравишься ему таким, какой ты есть, что ж, это будет его упущение. Ты никому ничего не должен. – Я поднялся, чтобы привести в порядок одежду.

Скэриэл уставился на меня, как будто впервые увидел.

– Что? – не понял я.

– Да вот думаю, как в этой голове одновременно умещаются такие умные мысли, при том, что ты сбегаешь из дома, как только запахло жареным. – Скэриэл хитро прищурился, как бы прицениваясь ко мне.

– Иди знаешь куда? – весело произнёс я.

– Не знаю, просвети, – игриво ответил он.

– В жопу иди со своими выводами. – Я толкнул его, да так, что он отшатнулся, а затем бросился бегом на второй этаж, смеясь как полоумный.

– Ах ты, засранец, погоди. – Скэриэл кинулся за мной вдогонку.

Я не хотел ехать домой и пытался растянуть нашу игру, как мог.

По дороге домой Эдвард рассказывал забавные истории из детства Скэриэла. Я не вслушивался, но был благодарен ему за то, что он пытался таким способом меня отвлечь. Ехали мы недолго, и я занервничал, как только увидел свой дом. Видимо, я нервозно отбивал ритм ногой и понял это, когда Скэр опустил ладонь мне на колено и ободряюще улыбнулся. Меня штормило, как будто бы я нервный маршал Эдвард Дэниелс[4], страдающий морской болезнью.