– А ты знаешь, как нужно пользоваться хрустальным шаром? – скептически подняла брови профессор Анемон.

– Ну… э… раз уж вы об этом спросили, то да, с этим пока проблемы, – тяжело сглотнула Агата. – Я не могу его включить.

В комнате стало тихо.

– Что? – пробормотал Кастор.

– Когда я покидала Камелот, шар светился, и я решила, что он работает… – заикаясь, начала Агата. – Но я только что брала этот шар с собой в ванную комнату, крутила его там, трясла, и все такое, но ничего не произошло…

Кастор приблизился к ней и прорычал, оскалив зубы.

– Значит, ты просто взяла и послала моих студентов в логово Льва, полагаясь при этом на шар, которым не можешь воспользоваться?

– Но вы же учителя… – забормотала Агата, кружа возле стола. – Вы-то наверняка знаете, как им пользоваться…

– Мы не можем использовать это шар, идиотка! – яростно закричал Мэнли, лицо которого вновь приняло свое обычное ядовитое выражение. – Этим шаром никто не может воспользоваться, кроме Клариссы! И мы об этом непременно сказали бы, догадайся ты посоветоваться с нами, прежде чем рисковать жизнями наших студентов!

– Но мне казалось, что Мерлин тоже пользовался этим шаром. Я думала… – покраснела как мак Агата.

– Меньше думать надо и больше знать! – отрезал Мэнли. – Чтобы сделать хрустальный шар, провидец берет частицу души феи-крестной и сплавляет ее с частицей своей собственной души. Это означает, что каждая фея-крестная может использовать только хрустальный шар, созданный лично для нее. Чтобы включить его, Клариссе нужно было ровно держать его на уровне своих глаз и смотреть в самый центр шара. Только при этих условиях шар включится и начнет работать. Если фея-крестная желает разрешить доступ к своему шару еще кому-нибудь, она должна сообщить об этом провидцу в момент изготовления шара. Тогда шар будет распознавать своего Второго хозяина или хозяйку. Если шаром Клариссы мог пользоваться Мерлин, значит, именно его и назвала своим Вторым Кларисса. Никто другой заставить шар работать не может. Никто. Если, конечно, Доуви не выбрала своим Вторым одного из нас, однако это должно было произойти еще до того, как она пришла преподавать в эту Школу.

Агата слушала и ушам своим не верила.

– Но… должен же быть какой-то еще способ… – начала она.

– В самом деле? Ну, давайте посмотрим, – ехидно предложил Мэнли, у которого даже пена появилась в уголках рта. Он открыл сумку Доуви, порылся в плаще Тедроса и вытащил из его складок слегка то ли запыленный, то ли помутневший голубоватый хрустальный шар размером с кокосовый орех, покрытый царапинами и с зигзагом глубокой трещины на одном боку. Мэнли поднял шар на уровень своих глаз, посмотрел в него. – Видите? Не работает. Давайте вы, Ума, – он поднес шар к лицу принцессы. – То же самое, ничего. Эмма? Нет. Шиба? Нет. Кастор? Юба? Александр? Рами? Нет, нет и нет. Как я и говорил, все это совершенно бесполезно.

В последнюю очередь он поднес шар к лицу Агаты. Она посмотрела внутрь…

И шар загорелся.

От неожиданности Мэнли выронил шар, но Агата успела его поднять и вновь поднесла к глазам. Шар вновь загорелся морозно-голубым, словно освещенный фонарями лед, светом, и внутри хрустальной сферы заклубился серебристый туман.

– Так шар нужно было просто ровно держать, а я-то крутила его, вертела… – заметила себе под нос Агата.

Пораженные преподаватели сгрудились вокруг нее.

– Нет, это невозможно, – прохрипел Мэнли.

Но серебристый туман уже собирался в жгуты, тянулся изнутри к Агате, сжимавшей шар вспотевшими пальцами, оставлявшими влажные следы на поверхности стекла.

– Доуви не могла назвать ее своей Второй! – истерично воскликнула профессор Анемон. – Агаты еще на свете не было, когда этот шар делали!

Туман внутри шара медленно соткался в призрачное лицо, прижавшееся к стеклу, уставившись на Агату своими пустыми глазницами. Черты лица постоянно менялись, словно оплывающий воск, и каждую секунду внутри шара что-то мерцало, словно при коротком замыкании, но чем внимательнее всматривалась Агата, тем меньше оно продолжало напоминать, как вначале, лицо профессора Доуви и все больше напоминало кого-то другого… Вот только кого? Этого Агата никак не могла припомнить.

А затем шар заговорил металлическим, слегка дребезжащим голосом, механически проговаривая отдельные слоги, которые Агате самой приходилось складывать в слова и предложения:

Агата уже открыла рот, чтобы ответить, но…

Внезапно шар выхватили у нее из рук, и он тут же погас.

– Погоди, – пробормотал гном Юба, осматривая хрустальный шар, близко поднеся его к своему смуглому, покрытому кожаными складками лицу. – Кларисса в руках Райена, и он может знать о том, что ее шар у нас. Возможно, он вырвал у нее секрет того, как с помощью этого шара заманить Агату в ловушку, – он повернулся к своей бывшей студентке и добавил: – Откуда нам знать, не по приказу ли короля разговаривает с тобой этот шар? Не западня ли все это?

Преподаватели притихли, взвешивая слова гнома Юбы.

Притихла и Агата.

Затем по комнате пронеслись тени, за ними последовала яркая вспышка, и все они, повернувшись к окну, увидели, как меняется сделанная на небе золотыми буквами надпись. Рассказанная Львиной Гривой история про Христо побледнела, исчезла, и на ее месте появилась новая.

Какая радость! Разбойница Агата поймана! И вновь очередной враг Камелота повержен Львом. Стыд и позор всем прочим дешевым репортерам! Теперь все знают, что есть лишь одна армия. Армия Льва! Лишь эта могучая армия, в ряды которой вступают простые жители самых разных стран, способна защитить наши Бескрайние леса и принести мир на наши земли! Лев стоит во главе этой армии, и мы знаем, что под его мудрым руководством мы всегда будем чувствовать себя в полной безопасности!

– Вот еще одно доказательство того, что Агату пытаются выманить из Школы, – сухо заметил гном Юба. – Лгут о ее поимке, рассчитывают, что в ответ она выйдет на свет, чтобы показать всем свое лицо.

– Но погодите, здесь же опять… – Агата сделала на сообщении пометки своим светящимся пальцем. – Первая буква в каждом предложении. К-Р-И-С-Т-А-Л-Л, – она повернулась к Юбе. – Я уверена, это Софи.

– А я уверен, что это король, – упрямо возразил гном.

– Я лучше вас знаю Софи, – твердо сказала Агата. – Она моя старинная подруга.