Длинные ресницы девушки вздрогнули, и Яна открыла свои прекрасные, нежно-голубые, чуть осоловелые со сна очи. Улыбнулась мне и произнесла через вновь заработавший переводчик:

– Что такое, Кузьма? Мне такой сон хороший снился. Будто бы меня разбудила моя Богиня и незримым духом провела к руинам Сорленхарма. Она много спрашивала о тебе и твоем мире, а потом показала, как проникнуть к все еще хранящемуся в древнем городе…

В этот момент глазенки эльфийки обрели осмысленное выражение. Она резко замолчала, медленно опустила голову и посмотрела вниз, а затем поляну залил такой визг на грани ультразвука, что я думал, что оглохну!

* * *

Четверка телохранителей-осназовцев, сопровождающих Нину и Лену от самой подземной VIP-парковки спортивного комплекса «Олимпийский», почти беззвучно обогнали подопечных и, скользнув в сторону, застыли возле входа в императорскую ложу. Бодигарды уже находившейся внутри знатной особы лишь молча обменялись с ними кивками в знак приветствия и, подтянувшись, отдали честь, когда цесаревна, проплыв мимо них, вошла в услужливо распахнутые обслуживающим персоналом двери.

В просторной и светлой комнате, декорированной в стиле Hi-Tech и предназначавшейся для того, чтобы его императорское величество и гости, чаще всего приглашенные сюда не ради спортивного зрелища как такового, а для какого-нибудь важного разговора по душам, могли отдохнуть от рева болельщиков, Нина задерживаться не стала. Перекинувшись парой слов с Касимовой-младшей, в силу своего непростого характера была не шибко-то дружелюбно настроена к человеку, встречу с которым они назначили в столь необычном месте, цесаревна по крытым подвесным мосткам направилась прямиком на веранду-гондолу.

Здесь, в подвешенной высоко над трибунами, практически под самым потолком укрытой бронестеклом кабинке, способной перемещаться на специальных рельсах по периметру арены, обстановка была довольно скромной. Несколько удобных мягких кресел, уже сервированный столик и десяток мониторов вокруг, на которых должны были транслироваться лучшие кадры предстоящего матча. Конечно, наблюдать за спортивным состязанием можно было и своими глазами, тем более что маджи-интеллект, управляющий гондолой, всегда старался подбирать наилучшие в данный момент ракурсы, но все равно расстояние до игровой площадки было достаточно большим, да и места на этой подвижной галерке были скорее почетными, нежели удобными.

Одно из мест, по левую руку от обычно занимаемого ее отцом, было уже занято «гостьей», которая по своей привычке изображала из себя невозмутимую светскую львицу и разве что покосилась на цесаревну. Тихо хмыкнув, девушка, которая была Нине одногодкой, сосредоточила все свое внимание на пузатом винном бокале, в котором в свете софитов искрился рубинами гранатовый сок. Катенька Ларионова с детства употребляла исключительно сок, правда, в совсем уж нежном возрасте называла его исключительно «вином» и непременно доводила до белого каления сомелье всех ресторанов, в которых появлялась вместе с родителями.

– Все выпендриваемся, госпожа преуспевающая негоциантка, меценатка и просто красивая девушка? – ехидно поинтересовалась Нина, по-хозяйски устраиваясь на месте отца и подхватывая со столика заранее подготовленный для нее бокал, но, уловив терпкий запах и принюхавшись к напитку, удивленно произнесла: – Ого! Да ты никак вразнос пошла? Сколько здесь градусов? Десять?

– Тринадцать, – как-то грустно вздохнула ее собеседница, продолжая любоваться игрой света в жидкости, которую уже никак нельзя было назвать соком. – Десятилетняя выдержка, сбор с моих армянских владений. Можно сказать, наша первая продукция, которой мы подвинем и евреев с их «Rimon» и всех остальных!

– Погоди… – нахмурилась цесаревна. – Это из садов в Зангезуре?

– Угу! – девушка гордо улыбнулась и сверкнула глазами. – Так что должна напомнить вам, ваше высочество, что вы – проиграли! Был спор? Был! Вино есть? Есть! Так что я смогла, Нина Святославовна, а теперь с вас желание!

– А вот и обойдетесь, Екатерина Игоревна! – ей в тон ответила цесаревна, пригубив бокал. – М-м… Вкусно! Но проиграли все-таки вы! Я стала невестой сильнейшего человека на Земле, а вы, дорогая, все это время сидели на своих бочках!

– Это был совсем другой спор! – совсем по-детски возмутилась светловолосая девушка, качнув задорным хвостиком, прихваченным изящной заколкой над правым ухом. – И… и вообще! Насколько там крут твой жених – никто не знает! А спорили мы на Савелия!

– Это – частности! На Савелия спорила ты! – отмахнулась Нина. – С детства по нему слюни пускаешь! У Афросьева уже фавориток, что блох на собаке, а ты все никак не решишься! Смотри – так и старой девой останешься! Да и вообще, Савика Кузя, если захочет, в бараний рог скрутит!

– Ой ли! – фыркнула собеседница, всем своим видом изображая недоверие, а затем, надув губки, пробурчала: – И вообще, говорить девушке в шестнадцать лет, что она «старой девой» останется, это, знаете ли, за гранью! Я просто… стратегически выжидаю! Вино тем лучше, чем длительнее его выдержка! А фаворитки у него все на какую-то шмару еще со студенческих лет завязаны. Точно знаю, что жениться на ней он не собирается! Так что у меня еще есть все шансы. Особенно если ты сошла с дистанции!

– Смотри, в уксус не превратись! – поддела подругу цесаревна. – А по поводу Кузьмы и Савика… Это не мое мнение, а герцога Сафронова. Из разговора с отцом.

– Все еще подслушиваешь? – ехидно поинтересовалась Катя, возвращая недопитый бокал на столик.

– Вот еще! – вздернула носик Нина. – Они при мне беседовали! В конце-то концов, дело касается моего мужа!

– Будущего…

– Мужа! – упорно повторила девушка. – В любом случае спор был?

– Ну, был! – вздохнула девушка, прислушиваясь к происходящему внизу.

Команды боссабола «Спартак-Москва» и «Волхв-Аркаим» уже вышли из раздевалок и выстроились по разным сторонам площадки. Обычное покрытие арены отъехало в сторону, обнажая надувные конструкции, в которые начали нагнетать воздух насосы, установленные в технических помещениях. А затем трибуны буквально взорвались овациями, когда комментаторы объявили о том, что за сегодняшним матчем из императорской гондолы будет наблюдать одна из младших дочерей императора Всероссийского, а на огромных экранах запустили презентационный ролик с участием Нины.

Подобные «презенташки», заранее записанные на все случаи жизни, были стандартным творением имперских пиарщиков и перезаписывались ежегодно с привлечением лучших режиссеров-клипмейкеров. Вот только саму цесаревну ролик с кучей спецэффектов скорее заставил поморщиться, напомнив о том, что в этом году подобное мучение под камеру еще только предстоит…

– И я – выиграла! – отвлекла она подругу, с интересом и легкой ехидцей на лице наблюдавшую за нарезкой из кадров, запущенных под музыку.

– Выиграла, выиграла… – отмахнулась она и спросила: – Слушай, а ты что…

– Да! – кивнула Нина, сразу поняв, куда клонит Ларионова. – Я в Японию на съемки летала. Режиссер оттуда – вот он момент, где я кружусь в саду с лепестками сакуры, и вставил. Получилось, надо сказать… неплохо. Инну, вон, Михаленко, вообще березку обнимать заставил!