девять лет обстоятельствы остались те же, каковы были до свадьбы, и быв от покойной Государыни часто бранена, что не старается их переменить, не нашла инаго к тому способа, как обеим сторонам зделать предложение, чтобы выбрали по своей воле из тех, кои она на мысли имела. С одной стороны, выбрали вдову Грот… а с другой – Сергея Салтыкова…»

Владислав Ходасевич, внимательно изучавший биографию Павла I, не мог обойти стороной его происхождение. Он проанализировал всё то, что было известно о способностях Петра Фёдоровича, и выяснил, что с помощью некоего Брессана, камер-лакея Петра Фёдоровича, в Ораниенбауме отыскали «хорошенькую вдову г-жу Грот, согласившуюся “испытать” Великого Князя». Об этой вдове Грот императрица упоминала в «Чистосердечной исповеди», написанной ею 21 февраля 1774 года и адресованной Григорию Александровичу Потёмкину.

С. В. Салтыков. Неизвестный художник

Пётр Фёдорович испытания не выдержал. Но надо было каким-то образом доказать обществу способности великого князя к деторождению, ведь двор уже заговорил о романе Сергея Салтыкова и великой княгини Екатерины. Лучший способ бороться со слухами – распустить другие слухи. В распускании слухов принял участие и Сергей Салтыков, который, сумев втереться в доверие к великому князю, уговорил обратиться к врачам, которых сам и предложил, поскольку их задача была если не вылечить, то, по крайней мере, объявить об излечении и хотя бы в глазах общества «сделать его настоящим мужем Екатерины».

Обращение к врачам не привело к излечению, и спустя три года, когда Екатерина родила дочь Анну, Пётр Фёдорович заявил в кругу близких ему друзей, что бог знает откуда берутся беременности у его жены, что он совершенно ни при чём и не знает, должен ли принимать на свой счёт рождающихся детей. Разве это не является ещё одним доказательством того, что Павел Петрович не его сын?!

Владислав Ходасевич отметил:

«Салтыков не только считал себя отцом ребёнка, но и позволял себе впоследствии намекать на это при иностранных дворах».

В «Чистосердечной исповеди» Екатерина II сообщила: «По прошествии двух лет Сергея Салтыкова послали посланником, ибо он себя нескромно вёл, а Марья Чоглокова у Большого Двора уже не была в силе его удержать».

Он был отправлен в Швецию и Саксонию с известием о рождении наследника Павла.

В своих «Записках…» императрица упомянула об этом посольстве:

«Я узнала, что поведение Сергея Салтыкова было очень нескромно и в Швеции, и в Дрездене; и в той и в другой стране он, кроме того, ухаживал за всеми женщинами, которых встречал».

Кроме чего? Императрица не указала, но, скорее всего, ей не нравились его намёки на то, что он является отцом Павла.

Таким образом, Павел уже не являлся потомком ни Романовых, если брать во внимание официальную историю, ни той зарубежной ветви, которая могла возникнуть, если всё-таки Пётр Алексеевич, сын Алексея Михайловича Тишайшего, был подменён во время путешествия в Европу. Эту версию официальная история не принимает, но и не в силах опровергнуть, поскольку слишком много фактов, не имеющих иного объяснения.

Портрет великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I, в детстве. Художник А. П. Антропов

Впрочем, нам не столь важно в данном случае, повторяю, именно в данном случае, чей род был прерван в династической линии русских царей. Важно другое – великий князь Павел был сыном русского графа Сергея Васильевича Салтыкова и дочери сына или, что тоже возможно, внука русского князя Ивана Юрьевича Трубецкого, дальнего потомка Рюриковичей. А потому профессор Игорь Панарин, который ныне часто выступает с небольшими и злободневными видеороликами, абсолютно прав, называя Екатерину Великую Рюриковной.

То есть именно в царствование императрицы Елизаветы Петровны было положено начало возвращению на престол русских государей династии Рюриковичей, разумеется, возвращению совершенно секретному, возвращению по крови.

Только начало, поскольку великий князь Пётр Фёдорович всё ещё оставался наследником престола и в случае смерти Елизаветы Петровны автоматически становился российским императором.

Оставался и ещё один отпрыск Романовых – Иоанн Антонович, заточённый в Шлиссельбургскую крепость. Что же касается его братьев и сестёр, то специальным, тоже секретным указом им запрещалось выходить замуж и иметь детей, причём наверняка под страхом смерти. Хотя два брата и две сестры Иоанна Антоновича прожили достаточно, чтобы иметь потомство. Это было сделано в целях пресечения попыток новых дворцовых переворотов. Содержались же Антон Ульрих и Анна Леопольдовна с детьми в большой строгости. Не дозволялись контакты с кем-либо, кроме местных крестьян, да и то из прислуги. Прогулки разрешались лишь в пределах 200 сажен от места содержания. Охрану осуществляла воинская команда со штаб-офицером во главе. Архангельскому губернатору было вменено в обязанность периодически посещать ссыльных и докладывать об их состоянии в Петербург. Обучение детей, в том числе и иностранным языкам, не проводилось. На русском же они общались только с безграмотной прислугой.

Конечно, положение незавидное, но каков же мог быть выход? Сколько бед претерпела Россия из-за время от времени появлявшихся самозванцев! Так что, думаю, повинен в необходимости таковых строгостей прежде всего, как называют его теперь, коллективный Запад. Именно он постоянно мутил воду и искал малейшие поводы, чтобы развязать смуту.

Эпоха дворцовых переворотов была в разгаре. Первый её этап, пришедшийся на начало века, оставил царствованию императрицы Елизаветы Петровны тяжёлое наследство. Именно этот период обеднил династию настолько, что с трудом удавалось выбрать наследника престола. Вспомним, что императрице Анне Иоанновне в своё время пришлось пойти на беспрецедентный указ – объявить наследником престола ещё не только не родившегося, но даже и не запланированного сына своей племянницы Анны Леопольдовны. То есть судьба Иоанна Антоновича была определена ещё задолго до его рождения, когда мать даже замужем не была.

В начале царствования Елизаветы Петровны незримо существовали три враждебные группировки. Одна – непосредственно её, императрицы, вторая – брауншвейгская, фактически созданная ещё Анной Иоанновной при её жизни, и третья – группировка Лопухиных, разгромленная в 1743 году после попытки покушения на Елизавету Петровну.

Зыбок был престол, заговоры тлели в недрах знати.

Ну а судьба двух сыновей и двух дочерей Анны Леопольдовны хоть и сложна, но не так трагична, как старшего, Иоанна Антоновича.

Анна Леопольдовна умерла от родовой горячки, а Антону Ульриху Екатерина Вторая вскоре после восшествия на престол разрешила вернуться к себе на родину, но он остался с детьми, и умер в Холмогорах.

В марте 1780 года императрица Екатерина Вторая, видимо, почувствовав, что достаточно укрепилась на троне, решила облегчить участь детей Анны Леопольдовны. Она обратилась с письмом к сестре Антона Ульриха, Юлиане Марии,