После девятого класса Женя пошла в медучилище, но вдальнейшем видела себя врачом, непременно хирургом. Вот она, в шапочке и маске,устало опустив руки, выходит в коридор, где маются родственники смертельнобольного человека.

– Будет жить, – говорит Женя и снимает маску.

Толпящиеся в коридоре люди восхищенно вскрикивают. Такаямолодая, невероятно красивая и жутко талантливая!

После медучилища в институт ее взяли сразу, жизнь казаласьбезоблачной. Но потом папу, у которого давление давно зашкаливало за двести,хватил удар, и Женечка осталась с парализованным инвалидом на руках. Мысль отом, чтобы сдать отца в специализированный интернат, Женя отмела сразу. Она какраз недавно была в подобном заведении на практике и видела, как там относятся кбеспомощным калекам. А папу Женя очень любит и не хочет, чтобы он страдал.Пришлось переводиться на вечерний и спешно искать работу. Бедная Женя носиласьколбасой, разрываясь между больницей, институтом и теми больными, которые звалиее делать уколы на дом. Еще хорошо, что папа согласился лежать в памперсах,понимая, как дочери тяжело отстирывать постельное белье.

Денег не хватало ужасно. Зарплата медсестры невелика, Женеплатили девятьсот рублей, еще тридцать можно было получить, сделав частнымобразом внутримышечный укол. Впрочем, Женя больше радовалась, когда звалиделать внутривенные, те стоили пятьдесят. Одним словом, когда все складывалосьблагополучно и имелись «левые» пациенты, на круг получалось около двух тысячплюс папина пенсия. Сами понимаете, на такую сумму не разбежишься, а содержаниедома хронического больного стоит дорого. К тому же папочка, как большинствонесчастных лежачих, стал требовательным, нервным, мог плакать или злиться безвсякой причины.

К вечеру Женя уставала так, что ноги казались налитымисвинцом. Какие там дискотеки, вечеринки и веселые студенческие приключения, вголове билась только одна мысль: где взять денег, денег и еще раз денег!

Как-то раз Женя брела домой после занятий. В последнее времянаука плохо лезла в голову, и преподаватели начали делать ей замечания.Настроение поэтому было препротивным, а в кошельке тосковала последняя сотня.Вот Женя и пыталась решить тяжелую проблему, как распорядиться данной суммой, толи купить продуктов, то ли новые колготки. А еще хотелось губную помаду и тушь…Женечка застыла в подземном переходе у ларька и пробежала глазами по полкам –ценники пугали.

– Женя, – раздался над ухом знакомый властный голос.

Девушка вздрогнула. Около нее стояла невесть откудавзявшаяся Вероника Ивановна, преподавательница анатомии. Та самая, котораятолько что на семинарском занятии сделала Жене замечание.

– Парфюмерией любуешься, – хмыкнула профессорша, – духирешила купить?

Женечка глянула на флакон, на котором болтался ценник«2500», и буркнула:

– Нет.

– Правильно, – одобрила Вероника Ивановна, – ступай домой,голубушка, нечего о ерунде думать, лучше учись как следует, что-то ты последнеевремя совсем от рук отбилась. На семинарах спишь, вся зеленая, небось кавалеразаимела. Вечная история. Любовь разведут, а занятия побоку. Ладно бы вбиблиотечном училась, пропустила лекцию, и черт с ним, но ведь собираешьсядоктором стать, принимать ответственность за чужую жизнь и балбесничаешь. Нестыдно?

От несправедливости упреков у Женечки брызнули слезы изглаз. Испугавшаяся столь бурной реакции на свои слова, Вероника Ивановнаоттащила девушку к стене и велела:

– Быстро говори, что случилось!

Женя, до сих пор никому ни разу не пожаловавшаяся на труднуюжизнь, внезапно разразилась истерическими рыданиями, а потом выложила сердитойпрофессорше все про папу-инвалида, частных пациентов, отсутствие денег,порванные колготки и безумно дорогую помаду.

Вероника Ивановна выслушала студентку и спросила:

– Живешь далеко отсюда?

– Рядом, в двух шагах.

– Пошли, – велела профессорша.

– Куда?

– К тебе.

Очевидно, Вероника Ива??овна решила проверить, правду лиговорит девушка.

На следующий день раздался телефонный звонок.

– Езжай к Маргарите Михайловне, – велела профессорша, – этомоя подруга, у нее большие связи в мире медицины, она обещала тебе помочь, пишиадрес.

Женя схватила бумагу с карандашом.

Маргарита Михайловна порасспрашивала девушку, потом сказала:

– Вижу, ты человек положительный, да и Вероника Ивановнатебя характеризует с лучшей стороны. Скажи, язык за зубами держать умеешь?

Женя кивнула:

– Я не болтлива.

– Это хорошо, – пробормотала нанимательница, – потому чтоесть одно потрясающее местечко, работы, правда, много, но учиться сможешь, да изарплата хорошая – пока станут платить триста долларов. Покажешь себя с лучшейстороны, прибавят.

– Сколько, – пролепетала Женя, не веря своим ушам, –сколько?

– Три сотни зелеными бумажками, – спокойно повторилаМаргарита Михайловна, – но только в том случае, если будешь держать язык зазубами.

Женечка закивала, да за такие офигенные деньги она скорейпроглотит язык, чем сболтнет лишнее.

Так она попала в «Инфекционное отделение». То, что врачизанимаются незаконным бизнесом, стало понятно сразу. Всего в штате состоялоодиннадцать человек. Три врача, две медсестры, два анестезиолога – минимум,необходимый для операций по трансплантации, потом две ночные медсестры и дведневные. Ни с кем из девушек Женя не дружила, да и не приветствовались тутпосиделки с тортом. Как общались между собой врачи, Женя не знала, а медсестры,сухо кивнув друг другу, расходились по рабочим местам. Единственная, ктонравился Женечке, так это Лена.

– Она такая жалостливая, добрая, – вздыхала девочка, –всегда старается всем помочь, улыбается…

Скоро Женя окончательно разобралась в том, что происходит вотделении, в ее душе поселился жуткий, патологический страх. Честно говоря,хотелось бежать из «Инфекции» куда глаза глядят, но мысль о деньгахостанавливала, тем более что начальство, довольное исполнительной, молчаливойЖеней, повысило ей оклад до пятисот долларов. Маргарита Михайловна намекнула,что это не предел. Вот Женя и ходила исправно на работу, хотя при виде любогочеловека в милицейской форме сердце ее начинало бешено колотиться.