Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генерал Себастьян весело перекидывается очередной остротой с Файяллом. Видар дёргает уголком губы, понимая насколько его друзья стараются удержаться от ненормативной лексики, громкого смеха и небрежно расстёгнутых камзолов.
— Господин Всадник, я очень рад, что Вы всё-таки почтили нас появлением!
Видар, наконец, добирается до Всадника.
— Как же я мог пропустить, господин Видар! Ведь сегодня заключится Великий Союз. Далее по величине только свадьба.
— Надеюсь, что это будет не Верховная, — самодовольно усмехается Видар. — Не люблю своенравных, — добавляет он, видя удивленный взгляд старика.
— Должен признать, что вашему общему могуществу теперь нет равных в Тэррах.
— Нам стоит чего-то опасаться?
— Отнюдь нет. Мы надеемся, что Вашими руками будет вершиться… справедливость. Насколько это возможно в мире нежити.
— Так уж сложилось, что справедливость — зло худшее, чем смертные грехи.
Всадник Войны хрипло смеётся в ответ.
— Вы всегда нравились мне, Ваше Величество. Больше остальных королей. У многих в предпочтении Малварма, но не у меня. У Вас не раздутое самомнение, мой мальчик. И здоровые амбиции. А продолжение Вашего эксперимента с людскими душами, должен признать, меня впечатляет. И заставляет гордиться.
— Благодарю Вас, Господин Всадник, за пристальное внимание, — король чуть склоняет голову. — Это маленький мир, в ещё меньшей Галактике. Ваше внимание мне льстит, равно так же, как, наверное, льстит и Верховной.
— Рад, что настолько старое существо, как я, ещё не разучилось радовать братьев меньших! — Война хитро скалится, не ведясь на провокацию короля, что по сравнению с ним бактерия — ни больше, ни меньше. Но довольно-таки сообразительная альвийская бактерия Древней Крови. — Если кому и сеять разруху в этой Вселенной, то своё предпочтение я отдаю Вам, мой дорогой Видар Гидеон Тейт. Только потому, что, повторюсь, я сторонник Ваших идей.
— Отдыхайте, Господин Всадник. Моя Тэрра — Ваша Тэрра!
Видар учтиво кланяется Войне, медленно подходя к первой ступени пьедестала. Если что и уяснил король Первой Тэрры, так это, что пути Хаоса испещряемы смутой. И смуту эту должен нести он, а не Генерал Узурпаторов.
Извещение о приходе Верховной отдаёт слабой, но чувственно играющей скрипкой, вмиг зажжёнными свечами и тихим отворением дверей.
В противоположном конце зала появляется она. Видар заторможено моргает.
Малахитовое платье выгодно подчёркивало каждый изгиб, а золотая отделка под лёгкие доспехи на плечах и груди — приводила мужской пол в дикий восторг. Волосы аккуратно существовали в свободном полёте, только на нескольких прядках можно было заметить небольшие золотые колечки.
Она медленно шла навстречу к королю, затаив дыхание. Видар был демонически красив, а секундное смятение на его лице придало той самой перчинки во взгляд, от которой душа Эсфирь наполнилась теплом.
Она крепко сжимает челюсти, поигрывая желваками, желая пресечь внутренний сердечный порыв. С каждым шагом — взгляды обращались на неё. Эффи чуть дёргает бровью, когда замечает рядом с Себастьяном ещё двух альвов, что смиряли её ледяной ненавистью.
— Многоуважаемые гости!
Громкий голос раздаётся за спиной короля. На первой ступени пьедестала стоял Один из пятерых Посланников Храма Хаоса. Храмы Хаоса находились близ Столиц Тэрр и несли тёмную службу своему Демиургу, помогая отчаявшейся нежити, заключая узы брака, партнёрства и, некогда, подтверждая узы родства душ.
— Великий Король Первой Тэрры! — Все подданные короля опускаются на одно колено, а представители других Тэрр склоняют головы. — Могущественная Верховная Тринадцати Воронов! — В зале слышатся громкие хлопки крыльев. Вороны взмывают под потолок, медленно кружа в пространстве. — Сегодня я — Посланник Хаоса, соединю Вас нерушимыми Узами Доверия!
Эсфирь и Видар поворачиваются лицом к Посланнику, опускаясь на колени и поднимая головы. Две широкие ладони застывают над головами.
— Сии Узы — дар величайшего проявления Доверия между королями и советниками. Предать их — значит повлечь на себя титул Неугодного. Отныне — Ваш разум образует единство, а доверие меж Вами послужит началом дел общих и великих. Да не нарушьте же священного обета Доверию! Во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума!
Посланник резко зажимает ладони в кулаки. За правым ухом у обоих появляется небольшая длинная полоса — печать Уз Доверия.
После того, как Эсфирь и Видар поднимаются с колен, отмирает и зал, стремясь вслед за ними.
Пространство наполняется аплодисментами. Видар украдкой смотрит на ведьму, кожей чувствуя её напряжение. Он слегка дёргает уголком губы — до чего же всё-таки забавна эта инсанис!
Музыка, стихшая несколькими минутами ранее, снова обретает силу.
Видар чинно разворачивается к Эсфирь. Дабы завершить Слияние Уз требовался последний шаг — танец душ. Они должны открыть празднество.
Она медленно поднимает взгляд на короля, мельком осматривая уверенно-протянутую ладонь.
— Окажите мне честь, госпожа Верховная, — губ Видара касается дьявольская ухмылка.
В глазах Эффи вспыхивает огонь. По правилам — он долженспросить. По правилам — она должна ответить: «Всегда». По правилам — ничего не должно быть нарушено!
Пауза затягивается, но самоуверенность короля кричит о том, что всё идёт по плану. Эсфирь даже слышит ядовитую усмешку, что исходила от особы, стоявшей рядом с Себастьяном.
— С удовольствием, — кривит губы в хитрой усмешке. — Всегда!
Всадник Войны одобрительно кивает, растворяясь в пространстве.
Кровавый Король сам создавал правила, за что и был удостоен высшей благосклонностью Всадников, их бриллиантом — Верховной.
[1] Гуль — мифическое существо и фольклорный персонаж, оборотень в арабской, персидской и тюркской мифологиях. Обычно изображается как существо с отвратительной внешностью и ослиными копытами, которые не исчезают при любых превращениях
20
Эсфирь вкладывает руку в раскрытую ладонь. Зал замирает в потрясённом безмолвии. Кровавый Король с невероятной грациозностью вёл законную Советницу в центр зала.
Чарующие звуки скрипки и органа заставляют гостей создать плотный круг, в центре которого Видар прикладывал немалые усилия, чтобы смотреть на подданную его Тэрры без слепого восхищения ведьмовской красотой.
Её дыхание чуть сбивается.
Альвийский вальс отличался особой чувственностью, которая обязана возникать между танцующими. В противном случае, знать считала танец лишь механическим качаниям. Душа танцующего обязана гореть!
И, о Хаос всё прибери, она горела! Так горела, что, когда Видар прижал к себе Эсфирь, чувствовала пожар от пальцев на своих рёбрах.
Он сдержанно улыбается, проворачивая её под