стене. Зелёная лиана начинала ползти от плеча. Если бы здесь было светло, то можно подумать, что зелёный покров служит ему плащом, взмывающим вверх, к окнам другого этажа.

Силуэт ведьмы в свете луны сводит его с ума. Та стена, которую он строил кирпичик за кирпичиком, только чтобы отгородиться от неё — пала, оставив лишь столпы пыли и тёмный туман, заволакивающий каждый раскрошившийся камень. Казалось, что если он прямо сейчас не почувствует тепло её тела, то просто исчезнет, иссохнет, растворится. В голове не оказалось ни единой мысли, кроме как впиться в пухлые губы и гори оно всё синим пламенем.

Эсфирь медленно оборачивается на него.

Небрежно расстегнутый камзол, больше похожий на стилизованный праздничный мундир, руки в карманах, расслабленная поза, слегка растрепанные волосы, и только переплетённые ветви короны сигнализировали о том, что перед ней — опасное существо. Правитель Первой Тэрры. Хозяин дома Рихардов. Чёрный Инквизитор. Поцелованный Смертью. Кровавый Король. Князь Смерти.

Ведь она не знала его намерений, понятия не имела о задумках. Но чувствовала, что он не тот, за кого себя выдаёт. Жестокий король, у которого из крана вместо воды текла кровь — маска, не более. На деле он в разы хуже. Иначе Всадники не были бы так восхищены им. Иначе другие Тэрры не тряслись бы в страхе. Иначе её не отдали бы ему.

Он лукаво улыбается, словно разгадав мысли Эсфирь.

— Подними голову, — почти приказывает он из тени.

— Чтобы ты перерезал мне глотку?

Слышатся хлопки крыльев. Вороны Эсфирь, во главе с фамильяром, рассаживаются по балюстраде, внимательно наблюдая за хозяйкой и королём.

Видар усмехается. Она явила ему страх. Иначе зачем вызывать подмогу?

— Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это изящно. Ты же девушка! — строит страшные глаза, не переставая странно ухмыляться. — Просто подними.

Эсфирь делает шаг назад, повинуясь ему. Дыхание перехватывает. В ночном небе сверкали мириады звёзд, так ярко и так близко, что казалось, их можно потрогать. Ведьма неосознанно ахает. Цвет неба точь-в-точь повторял глаза короля в минуты задумчивой серьёзности и толики грусти: густо синее, с проблесками лучистых звёзд и ярких бирюзовых разводов.

— И как же вы с ней общаетесь?

Его голос звучит почти над ухом. Эсфирь едва заметно дёргается, надеясь, что ворон взмоет вверх, в оборонительную позицию, но…

Король протягивал руку фамильяру, а Идрис увлечённо пробовал клювом прочность альвийских костей. Вороны приняли Видара. Приняли и послушно сидели на своих местах с полной осознанностью на дне чёрных зрачков.

— Как ты удерживаешь их? — тихо произносит Эффи.

— Куда делся твой боевой настрой? — довольно хмыкает король. — Я ведь могу и убить.

— Не заговаривай мне зубы, их невозможно приструнить при живой Верховной.

— Мне казалось, они, как собаки. Принюхаются, поймут, что не чужак.

— Они полностью зависимы от меня. С установкой на защиту. Я не отзывала её.

— Может, ты не чувствуешь опасность рядом со мной? — Видар убирает руку от фамильяра, поочерёдно поглаживая большим пальцем остальные пальцы правой руки. — И уже отозвала их.

Чушь. Кровавого Короля если не боялись, то остерегались абсолютно все. И Эсфирь не была исключением только потому, что чувствовала: он — другой. Её раздражала невозможность подловить его, уличить во лжи. Даже сейчас она ощущала ложь, витающую вокруг, но не могла за неё ухватиться, а он и вовсе олицетворял собой сплошную невинность и розовые пушистые облака, посыпанные изумрудными блёстками.

Эсфирь оборачивается на воронов. Те чуть склоняют головы, и лишь Идрис зачарованно смотрит на хозяйку. Она слегка кивает, и птицы взмывают в небо. Туда, где звёзды искрились разными отблесками альвийских эмоций.

— Сегодня странный день… — отрешённо проговаривает Эффи-Лу. Его присутствие рядом слепит рассудок. — Всё, о чём я думала раньше — будто потеряло свою значимость и овеялось каким-то туманом.

Откровение ведьмы выбивает землю из-под ног короля.

— Туманом… — глухо отзывается Видар, но спустя несколько минут продолжает. — Ты молодец…

Она непонимающе поднимает на него глаза. Руки с ярко-выраженными венами на кистях покоились на балюстраде, волевой подбородок вздёрнут, а в ярких глазах отражался лучистый свет звёзд.

— …Я хотел сказать этим, что ты исполнительная. И если раньше я думал, что от тебя разверзнется моя Тэрра, то, кажется, ты, пока не очень убедительно, но пытаешься доказать обратное. Возможно, ты даже когда-нибудь примешь мою сторону. Во всяком случае, мне бы это польстило.

Что-то неведомое заставляет Эффи засмеяться и положить свои руки рядом. Мизинцы невесомо касаются друг друга.

Их тела, словно два заряженных донельзя реактора, вспыхивают токсичными мурашками. Она не сразу понимает, что источником звёздного света в его глазах всё это время была она.

— Мне хочется сделать непоправимое, — голос Видара становится тихим и напряжённым, словно с минуты на секунду он бросится на неё и перегрызёт глотку своими чуть выпирающими клыками.

— Кажется, я обязана поддержать тебя в этом… Как Советница, — заворожённо отвечает Эсфирь.

Хочется упереться пальчиком в его клык и проверить остроту. Хочется упасть в его объятия, чтобы цвет изумрудного камзола спрятал её от жизни и окрасил сердце под малахитовую роспись. Хочется.

Оба не помнили ни кто они, ни где. Титулы, звания, слухи — всё резко перемешалось с отголосками из звуков и смеха веселящихся альвов. И лишь свет, сочившийся из глаз друг друга, напоминал о реальности.

Видар чуть смачивает языком пересохшие губы, опуская взгляд на их руки. Мизинцы касались друг друга.

— И какой твой первый совет?

Видар выразительно выгибает левую бровь.

Эффи кровожадно улыбается, бормоча под нос заклятие, что Видар так и не расслышал. Возможно, что она просто пошевелила губами, сказав совершенно иное, но…

Аккуратный толчок в грудь будто пробил сознание. Он не успел и моргнуть, как темнота заволокла, перенеся в его покои. Её ладонь ещё покоилась на груди, будто служила дополнительной преградой, чтобы сердце не вылетело.

Сердце. Он поднимает глаза, отчётливо слыша остервенелые удары из груди ведьмы.

— Разве так бьётсямагия замещения? — хмурится он.

— Я слишком хороша в том, что касается пряток. Раз даже ты поверил, что у меня есть сердце, услышав внутри лишь магию, значит, я не зря Верховная, — кривит губ в сладострастной улыбке Эсфирь. Она чуть не прокололась. Второй раз за несколько минут. — Так и будешь стоять?

— Я наслаждаюсь твоим видом, инсанис.

— А так?

Она тянется к замку на платье, но Видар опережает, в несколько шагов оказываясь за спиной ведьмы.

— Я сам, — буквально рычит ей в ухо.

Его дыхание будоражит нутро. Он медленно расстёгивает молнию на платье, невесомо пробегаясь кончиками пальцев по оголенным участкам кожи.

Эсфирь слегка