— Расскажи мне, и я узнаю, — сказала она рассудительно.

— Он… прилетел с Тиатары.

— И что?..

— Его имя… Нет, не могу даже выговорить…

— Настолько трудное? Ну, напиши.

— Не трудное. А… священное. Язык не поворачивается произнести.

— Папа, что ты как маленький?

— Ульвен Киофар Джеджидд.

Она не сразу вникла в смысл его слов.

— Как?..

— Джеджидд — псевдоним. Все свои предыдущие труды он публиковал под этим именем. Тагманским, не уйлоанским. Настоящее имя прозвучало лишь на защите. Ульвен Киофар Уликеннс. Понимаешь?!..

— Это… не совпадение?..

— Нет. Никоим образом. Династические имена не может носить, кто попало. Ни один уйлоанец не посмел бы наречь своего ребенка Ульвеном. И никто не мог бы присвоить себе фамилию Киофар и добавить к ней императорское — Уликеннс.

— Не может быть, — потрясенно пробормотала она.

— Илассиа, он отыскался! Он сам прилетел сюда! Защищать диссертацию!.. Невозможно, непостижимо — но обмануться было нельзя. Это он, Илассиа! Он!.. Я не посмел обратиться к нему иначе, чем «Ваше императорское величество». Он довольно резко меня оборвал, настоятельно посоветовав вернуться к академическим нормам: «Коллега, пожалуйста: я — магистр Джеджидд, пока мне не присуждено искомое ученое звание». Слова были скромными, но тон таким повелительным, что мне осталось лишь извиниться и впредь называть его только «магистром», «коллегой» и «многоуважаемым автором».

— И ты… оппонировал нашему Звездному императору?!..

— А куда мне было деваться?

— Все прочие поняли, что происходит?

— Не знаю. Наш первый диалог велся на архаическом уйлоанском. Его величество объяснил остальным, что я использовал чрезвычайно старинную форму учтивого обращения, которая на Тиатаре давно не используется, однако на Лиенне, возможно, еще в ходу.

— В эту версию так легко поверили?

— Председательствовал сам ректор, господин Шаишш. Он, конечно же, знал, кто такой «магистр Джеджидд». Еще одним оппонентом был профессор Хррангархх с Окуды, он здесь в командировке и мало с кем успел познакомиться. Третьей в нашем кругу оказалась госпожа профессор Менненаирра Фарран, возглавляющая кафедру космолингвистики на факультете словесности. Мне показалось, она была в прошлом лично знакома с Его величеством, они ведь оба космолингвисты, но сделала вид, будто не поняла или не расслышала моей реплики. Дама она весьма пожилая, ей простительна некоторая рассеянность. Впрочем, в остроте ума с ней не смогут тягаться и более молодые коллеги, а о зловредности ее нрава тут ходят легенды…

— Оставь ее, папа! Расскажи… как всё было!

— Как положено, Ласси. Оценка работы тремя оппонентами, вопросы, ответы, дискуссия. Никто не принимал во внимание его сан, даже если о нем и догадывались. В диссертации обнаружились спорные тезисы, он умело их защищал, кое в чем соглашался с критикой, но отстаивал основные идеи, приводя дополнительные примеры и аргументы. Защита была исключительно интересной, и степень доктора и профессора он получил совершенно заслуженно.

Ласси помолчала, осмысливая сказанное, и, наконец, решилась спросить:

— Папа. А… какой он? Если он до сих пор не профессор, то, наверное, примерно твой сверстник?..

— Он значительно младше меня. Я-то стал профессором позже, чем мог бы. Космолингвисты, как и математики, начинают обучение рано, лет в четырнадцать или пятнадцать, поэтому среди них встречаются и магистры восемнадцати лет, и доктора наук, которым немного за двадцать. Но Его величеству, думаю, около тридцати. Он давно уже занимает в Колледже космолингвистики должность одного из ведущих профессоров, и этот статус просто требует соответствующего ученого звания. Как он сам объяснил нам, на Тиатаре он мог стать лишь магистром, там ведь нет университета. Требовать для себя исключения и защищаться заочно, по совокупности публикаций, он не хотел: идеи, изложенные в его диссертации, требовали строгой критики и обсуждения. А лететь на другую планету ему долгое время не позволяли дела.

— Просто невероятно… Император — ученый! Ах, если бы хоть мельком увидеть его!

— Увидишь. И вовсе не мельком. Завтра он пригласил нас с тобою на ужин в ресторан при профессорской резиденции.

— Да?!.. И меня?!..

— У нас был доверительный разговор на приеме. Он сказал, что желал бы откровенно побеседовать со мной с глазу на глаз. Поскольку времени у него до отлета немного, лучше встретиться завтра же вечером. Я ответил, что принимаю его милостивое приглашение как великую честь, но прошу разрешения взять с собою тебя, ибо было бы несправедливо лишать тебя такой радости. Он подумал и согласился: «Пожалуй, профессор Саонс, так даже лучше. Пусть не останется никаких недомолвок. Буду рад познакомиться с вашей дочерью».

Ласси онемела от этой новости. Закрыла лицо руками и пробормотала простецкое «Йоннайо!» — «Утонуть-захлебнуться»…

— Доченька, выражаться столь непринужденно при Его величестве я бы тебе не советовал, — заметил Лаон. — Он строго следует этикету, пусть не императорскому, а сугубо академическому.

— Постараюсь вести себя как благородная барышня, — обещала она. — Только… в чем я пойду?

— Я не думаю, Ласси, что это будет иметь хоть какое-нибудь значение. Годится любое приличное платье. Разумеется, не рабочий комбинезон для лаборатории. И не плавательный костюм с аквалангом для наблюдений за твоими любимыми водными жителями.

— Нет, папа, я лучше прогуляю завтра утренний семинар, но придумаю, как мне одеться! Виссеванский наряд, наверное, не пойдет, хотя эти радужные тона так красиво переливаются…

— Ласси, мы — уйлоанцы, как и наш Император. Случай обязывает нас придерживаться традиций.

— Да, папа, ты прав. Я давно не носила платьев, привезенных с Лиенны. Помнишь, одно, попроще, я купила сама, другое получила от Саинны, а третье мне подарила Баллайна? Последнее — совсем новое, мне здесь некуда было его надевать, я даже не знаю, впору ли оно сейчас, будет жаль, если вдруг не сойдется…

— Только, Ласси, не надо выглядеть вычурно! И не вздумай надеяться, что Его величество обратит на тебя хоть какое-нибудь внимание. Изначально ведь он приглашал лишь меня.

— Хорошо. Постараюсь держаться как самая что ни на есть примерная девушка. Я умею!

— Конечно, умеешь, Ласси. Ты умница.

— Папа, ты даже не представляешь, какой подарок ты сделал мне! Пускай — один вечер. Зато мы будем — с ним. Только мы. Разве это не чудо?!..

Званый ужин

Саонсы появились в ресторане слегка заранее, однако профессор Джеджидд их уже ожидал.

Кельнер почтительно проводил их к укромной нише, устроенной в эркере. Стол был накрыт на троих. Его величество выбрал место в центре, гостям предстояло расположиться справа и слева. Сквозь остекление эркера высматривался вечерний пейзаж, озаряемый дальними молниями — обычным фоном виссеванского темного неба. Грохота слышно не было: гроза бушевала где-то вдали, и к тому же купола над