Ллейд выступил первым, шагнув на девушку и заставляя её на этот раз сделать шаг назад:

— И ты можешь обещать, что, если мы достигнем успеха…

Альфстанна титаническим усилием воли заставляла себя говорить вменяемые вещи, заглушая стыд. Она перебила Таламрина:

— Кто бы ни оказался в итоге на троне, он, в конечном счете, просто не допустит такого брака. Так что никому из нас нечего опасаться. Помолвка распадется, как только Молдвинны вылетят из столицы.

— Не допустит брака? — тупо переспросил Ллейд. Альфстанна тряхнула головой:

— Само собой! Он же приведет к тому, что из пяти кланов в королевском секвенте останется четыре, и один из них будет слишком жирным! Корона этого не потерпит, особенно…

— Потерпит! — вдруг зажегся Ллейд, словно внутри него какой чародей зажег светильные телемантские огни. — Потерпит! Вот, погоди! — Он бросился к столу, начал шарить.

— Ллейд, ты уверен? — с сомнением протянул Айонас, но Таламрин уже держал в руках найденную бумагу и протягивал девушке. Влюбленный дурак, вдруг понял Диенар. Её предложение о помолвке для него — как гарантия исполнения самых потаенных и смелых надежд, и то, как дрожала бумага в руках Таламрина это подтверждало.

— Прочти. — Сглотнул, когда она взяла.

Альфстанна, удивленная взволнованностью молодого мужчины, приняла складыш осторожно. Раскрыла, бегло пробежала взглядом. Вскинула глаза на Таламрина — взвинчен! Перевела на Диенара — у этого наоборот, по физиономии ничего не прочесть.

— Всерьез? — только и смогла сказать.

— Гонец от Гессима прибыл сегодня вечером. Он виделся с Дан… Теганой.

— Твоей сестрой?

— Да. И он говорит, что Диармайд Саэнгрин жив. Путешествует с Данан. В смысле, Теганой, — Ллейд поправил себя снова. — Если он станет королем, он поддержит любую просьбу тех, кто поддержал его собственные притязания…

Альфстанна замотала головой:

— О благодарности принца Диармайда пока рано говорить. Надо делать то, что мы пока можем. Времени у нас немного. Ваше слово, милорды? — она заставила себя распрямиться, так что на узких плечах широко качнулся плащ, и посмотреть им в глаза.

Ллейд облизнулся, не зная, что ответить. Айонас не сводил с Альфстанны взор: она симпатичнее не потому, что у неё горят глаза — огонь пылает в душе, и чем важнее в женских словах звучит успех предприятия, тем сильней. Успех — а не близость с Таламрином, осознал Диенар и выдохнул:

— …и умна.

Стабальт чуть мотнула головой:

— Что?

— Ты все замечательно продумала, августа. — Ему захотелось дать ей знать, что он услышал её. Что теперь он готов и в другой раз выслушать её. — Мы решим с Ллейдом. В Цитадели Тайн тебя примут с любым из нас, я позабочусь.

Все краски, вся кровь, какая была, ударила в лицо девушки разом. Она еще никогда не предлагала себя таким образом — как сучку на случку! — и молилась в душе, что больше никогда и не придется. И если Диармайд Саэнгрин в самом деле жив, если с их помощью он сядет на трон, восстановив порядок в стране, она всерьез ему живописует, какого унижения ей стоило его воцарение.

— В таком случае, это без меня, если позволите. Я могу где-то отдохнуть хотя бы несколько часов?

— Разумеется, — ответил Диенар вполне светски. — Вам уже давно поставили шатер, я думаю. Стража!

Двое с улицы заглянули внутрь, отверзнув полог.

— Проводите сиятельную августу к шатру. Она, её люди и их лошади должны быть обеспечены всем необходимыми и прежде всего — надежной охраной и тишиной для отдыха.

Альфстанна на миг замерла, всматриваясь в лицо Диенара. Оса, какая, его что ли ужалила? Прямо за голову, насквозь, в мозг? Неужели он не велит ей расположиться вместе со своими мужланами и лошадьми?

Ничего не сказав, Альфстанна заторопилась к выходу.

Мужчины в шатре стояли недвижно еще несколько минут. И только когда Диенар мог поклясться, что стражники отвели Стабальт, по меньшей мере, на полсотни шагов, он, не оборачиваясь, спросил у Ллейда:

— Так, почему, говоришь, ты не зовешь её замуж? У вас же все на руках: общий интерес, возраст, свобода от других браков и детей.

— Она же все объяснила. Ну, насчет того, что такой брак ни один король не одобрит.

— Ну, да, — протянул Айонас тоном, за которым читалось, что все причины, перечисленные Альфстанной — просто пух. — А почему не спишь с ней?

Ллейд отвернулся от полога и пошел к столу — мрачнее, чем за весь минувший вечер. Поднял упавший стул, уселся. Диенар явно взболтнул о наболевшем.

— Потому что она не хочет, — отозвался Ллейд. «Странно», — подумал Айонас и, прикинув в уме одно к другому, выдал:

— Ну, значит, в помолвке уделаюсь я.

— Айонас? — скрывая под любопытством подозрение, спросил Ллейд. Диенар, однако, вспылил — сиди, объясняй щенкам, как лапу подавать!

— Ты, едва увидишь договор о помолвке, расцветешь, как майская роза, и все дела у тебя из головы выветрятся, как хмель из бочки. Потом она откажет — ну, раз до сих пор не согласилась — ты расклеишься, успокаивай тебя там. И все к демонам под зад! А я все-таки вдовец с двумя детьми.

— Ты овдовел десять дет назад, и с тех пор у тебя список похождений такой, что, узнай старшие жрецы правду, тебя бы не пускали даже на церковный двор.

— На скотный двор при церковном, ты хотел сказать, — посмеялся Айонас.

Ллейд уперся ладонями в стол. Тяжело задышал, обдумывая слова Диенара и нехотя, с трудом, заставляя себя признать его правоту. Потом взял кувшин с медовухой, наполнил кубок до краев и, обливаясь, осушил залпом. Поднял голову и кивнул молча.

Диенар увидел Альфстанну в отдалении — она что-то говорила у шатра двум здоровенным мужчинам на голову выше себя — светлым, чистым голосом, бесхитростным тоном. Жаль. Жаль, потому что бесхитростные больших политических битв не выигрывают. Не много ли ты взяла на себя, отважная, бойкая девочка, убежденная, что для Хеледд Молдвинн трон Даэрдина — не по седалищу?

Айонас дождался, пока Стабальт скроется за пологом, чтобы наверняка не торопить её разговор с подчиненными (или подданными?), и чтобы не отвлекать, если ей надумается прогуляться подальше от мужской компании по нужным делам. Убедившись, что августа одна в шатре, он приблизился, назвал себя и, услышав краткое: «Заходите», одернул полог.

— Мы с Ллейдом остановились на мне. — Айонас не стал проходить внутрь, отмечая, что из всего шатра она заняла только клочок пространства у кровати. Нежный сон дочери высокого клана давно утерян, да, Стабальт?

— Хорошо, — безынтересно отозвалась Альфстанна. К ней вернулась прежняя уверенность. — Когда мы должны выехать?

Да, давно, продолжал размышлять Диенар. И вот результат. Сейчас, когда Альфстанна осталась без плаща, Айонас рассмотрел кожаное облачение охотника, не примечательное почти ничем, если не считать кинжала с богатой инкрустацией. Скорее всего, на его лезвии есть оттиск дома или что-то в этом духе. Придирчиво оглядывая облик августы, Диенар отметил совершенно неуместные небольшие серьги, которые, наверное, девчонка носила сугубо по привычке и попросту уже не замечала. Как ни посмотри, резюмировал мужчина, ни капли положенного августинам священного превосходства, надменности потенциальной жены короля. Не сравнить с тем, какой растет его собственная дочь. Впрочем, он бы соврал, если бы сказал, что когда-то всерьез интересовался её воспитанием.