Кати в голове. Дело в том, что люди, чинно и важно следовавшие с ней этим утром одной и той же дорогой, не были возбуждены. Скорее даже наоборот, они были спокойны и сосредоточенны.

– А коли места сейчас не хватит? – продолжала ворчать Ярослава. – Сама ж потом страдать будешь, что ничего не видать и ничего не понять.

– Так если ты мне не говоришь, что за состязания у вас такие и отчего народ серьезный смотреть на них идет, как мне что-то понять?!

Ярушка открыла было рот, чтобы ответить, но рядом с ней материализовался здоровенный детина с широкой кривоватой улыбкой и россыпью веснушек на лице. В него, как в океанский лайнер, врезалась толпа, недовольно рассекаясь и смыкаясь за ним вновь.

– Яросла-а-а-ва! – радостно пробасил он. – И ты здесь! А сказывала, не будет тебя!

Ярушка чертыхнулась себе под нос, схватила под руку Катю, прижала к себе, натянуто улыбнулась.

– Здорово, Микола, – деловито поздоровалась она, стараясь держаться от верзилы подальше. – Вот, случилось заглянуть. А ты чего здесь, не с командой? Неужто опять вышибли?

Рыжий Микола шумно втянул носом воздух, заправил ручищи за пояс, широко расставил локти, отчего их застрявшая посреди дороги компания стала уже не океанским лайнером, а атомным ледоколом. Прохожие недобро поглядывали на них, но связываться не решались.

– Ну, вроде того…

– Наш Микола очень скор на расправу, – обернувшись к Кате, пояснила Ярушка. – В том году его тоже выгнали за драку с ильменским служкой: тот пытался доказать, что летать умеет, как птица.

– И что? – Катя с опаской поглядывала на Ярушкиного знакомого.

– Полетал, – двусмысленно кивнул Микола и снова шмыгнул носом.

Ярослава прикрыла глаза:

– Он его в реку сбросил с высокого берега, служка едва не утоп.

– Да не утоп бы он, я ж рядом был! Яруш, я тебе гостинец припас, – и Микола достал из-за пазухи большой печатный пряник в прозрачно-молочной сахарной глазури. – На, прими!

Глаза Ярушки вспыхнули огнем.

– Не приму я, – отрезала.

Микола побледнел и замер, едва дыша.

Ярослава схватила Катю за локоть, рванула в толпу.

– Яруш, погоди! – верзила, и без того красный от конопушек, покраснел еще сильнее. – Я ж не про то! Я по дружбе! Просто так.

– Ага, – недоверчиво протянула Ярушка, не останавливаясь.

– Да правду говорю! Ей-богу! – он протянул ей поблескивающий на солнце пряник. – Возьми. Вкусный, медовый, с Тулы купец привез… Сама не хочешь, так подружку угости, не пробовала, чай… Вон какие глаза голодные.

Катя икнула от неожиданности и отвернулась. А Микола, разломав его пополам, торопливо всучил им в руки и бросился бежать, рассекая людской поток.

– С кем сегодня играем хоть? Ведаешь? – крикнула ему вслед Ярушка.

– Англяне будут! – и двинул дальше. Катя видела только его рыжую голову, возвышавшуюся над аркаимцами.

Ярушка вздохнула:

– Плохо, что англяне. Сильные они. Третий год кубок держат.

– Англяне – это кто? Англичане, что ли? Ярушка задумчиво кивнула и тут же поморщилась – мальчишка лет шести немилосердно наступил ей на ногу.

– Эй, малец, смотри, куда топаешь!

Тем временем они подошли к шатру, специально установленному для игры: высокие, в три-четыре яруса, помосты туго скреплены и обшиты коврами и войлоком. Слева и справа от каждого входа стояли девчушки в ярко-зеленых нарядах, с цветами, вплетенными в длинные косы. Они раздавали простенькие амулетики, на Катин взгляд, жутко неказистые. Простая деревянная бляха на кожаном шнурке. Ни тебе узора, ни картинки.

Проходя мимо, Катя презрительно отвернулась. Ярослава же, искоса взглянув на подругу, взяла один, намотала браслетом на запястье.

– Тебе такая ерунда нравится, что ли?

– Пригодится, – уклончиво отозвалась Ярушка и направилась в шатер.

Внутри было прохладно и темно: от единственного источника света – круглого оконца в центре купола – на овальную арену вертикально спускался яркий столб, в котором металась заблудившаяся мошкара.

Они направились налево, поднялись на третий, самый высокий в этой части конструкции уровень. Ярушка заняла свободное место, Катя тихо опустилась рядом.

– Народу-то сколько, – отметила она тихо и добавила: – Душно сейчас будет.

– Не будет. Не бойся! – Ярослава только хмыкнула. – Кабы не замерзнуть.

– Да я, собственно, и не боюсь, – дернула плечом Катя.

Катя видела, как зрители торжественно и важно рассаживались на свои места, стараясь не занимать правую часть трибун.

И вот, когда все желающие поместились в шатре, на середину арены вышел, легко опираясь на посох, старец в зеленой тунике-рубахе, поднял правую руку в знак всеобщего приветствия.

– Это главный судья, волхв Сытень, – шепотом пояснила Ярушка, слегка наклонившись к Кате.

– Здравия, дорогие гости! – крикнул волхв. Трибуны заголосили в ответ: «И тебе здравия!»

Старик между тем продолжал:

– Рад приветствовать вас на пятнадцатом состязании по игре «Шорох».

Как только старик произнес это слово, все присутствующие как один прошептали слово «шорох» и топнули левой ногой.

Получилось жутковато. Катя поежилась, покосилась на Ярушку, но та спокойно сидела и, улыбаясь, вместе со всеми топнула ногой. И, кажется, только Катя обратила внимание, что стены шатра всколыхнулись, будто от порыва ветра, по ним пробежал дымок, будто от тлеющей на углях ткани, взметнулся к потолку и, добежав до круглого отверстия, укутал его плотной непроницаемой пленкой.

Внутри сразу стало темно, тихо и холодно.

Катя уже хотела спросить у Ярушки, что происходит, как поняла сама: по стенам шатра, дымясь и извиваясь, полз серый сумеречный туман, местами светлый, местами – черный до синевы, с белесыми хлопьями-прожилками.

– Это что же, морок, что ли? – настороженно произнесла она, с опаской поглядывая на клубящееся за спиной марево.

Ярушка кивнула и показала подбородком на арену:

– Смотри, не то самое интересное пропустишь… В живой дымящейся темноте волхв Сытень громогласно объявил:

– Гости из туманной Англии!

По обе руки от него, напротив пустующей еще части трибун, воздух молнией рассекли две белоснежные искры. Узкие и длинные, как кошачьи зрачки, они установились параллельно друг другу, замерли на миг. С жутковато-утробным гулом искры расширились, образовав один широкий проход, из которого хлынул ослепительно-белый свет, свежий морской бриз и головокружительно-сладкий запах клевера. Протяжно вздохнула волынка, свирели выводили мелодию, которая лилась и укладывалась в замысловатые кружева.

Трибуны взорвались аплодисментами.

– Что это? – прошептала Катя, прикрывая, как и многие зрители, глаза.

– Англяне, болельщики их. Сейчас рассаживаться будут на свою сторону.

И в самом деле, привыкнув к яркому свечению, Катя заметила, что из тоннеля плотным потоком шли люди, подходили к трибунам, усаживаясь на свои места.

Широкий тоннель заискрился зеленым. Сытень возвестил:

– Встречаем команду Англии, Скотии и Вельса! Белоснежное кружево, повисшее над ареной, взмыло вверх. Из огненно-белого слепящего пространства вылетели несколько изумрудно-зеленых стрел и вонзились